Андрей Ланиус - Слово в судьбе. Исторические очерки

В ту пору все мало-мальски значимые должности в Риме были выборными. Основная же масса голосов принадлежала так называемой «черни», которая в силу конкретных обстоятельств могла высоко вознести либо же мгновенно низвергнуть любого политика, невзирая на его былые заслуги или, напротив, ошибки.

Аристократы ненавидели «чернь», но трепетали и заискивали перед всесокрушающей мощью этой непредсказуемой стихии.

В моду вошли демагогия и популизм, эскалация ничем не подкрепленных обещаний и элементарный подкуп избирателей.

Клодий, несмотря на свою молодость, как раз и был истинным артистом, удачливым мастером по этим играм с римской беднотой, требующей «хлеба и зрелищ».

В погоне за популярностью он выступал за бесплатную раздачу хлеба, обещал полные гражданские права вольноотпущенникам и рабам и даже заявил, что мечтает перейти из сословия патрициев в плебеи.

Подобные лозунги делали свое дело, и многие в бедных кварталах считали Клодия славным малым и своим заступником.

В кругах же патрициев Клодий был известен как дерзкий возмутитель спокойствия, азартный игрок, скандалист, буян, плут, хвастун и обольститель замужних женщин.

Утверждали также, что он сожительствовал с родной сестрой.

Словом, на этом молодце, как говорится, клейма было негде ставить.

И вот в сети этого опасного субъекта, привыкшего без промедления удовлетворять любую свою прихоть, попала жена Цезаря.

Принимать Клодия у себя Помпея не могла, поскольку жившая в этом же доме мать Цезаря Аврелия, женщина благонравная и строгих правил, не спускала глаз со своей ветреной невестки.

И тогда изнывавший от страсти Клодий решил проникнуть в дом Цезаря, переодевшись в женское платье, благо, представился подходящий случай.

Дело в том, что у римских женщин было принято торжественно отмечать праздник в честь нимфы Дриады, жены Фавна, которую именовали также Доброй Богиней.

Собираясь в том или ином доме, и запирая все двери, женщины устанавливали символический шатер, увивали его лозами, а у ног богини помещали, следуя древнему мифу, священную змею.

Ритуал предусматривал некое сокровенное священнодействие, при котором мужчинам запрещалось не только участвовать в празднике, но даже находиться под крышей дома, где собрались их жены, дочери, другие родственницы и приглашенные теми подруги.

Основная часть обрядов, сопровождаемая играми и музыкой, проводилась ночью, и мужчины уже с вечера покидали свой кров до следующего утра.

Этой ситуацией и решил воспользоваться Клодий, заручившись согласием Помпеи, с которой он поддерживал связь через ее доверенную служанку Авру.

Загримировавшись и нарядившись арфисткой, Клодий благополучно был проведен Аврой во внутренние покои.

Оставив его в дальней комнате большого, с запутанными переходами дома, служанка отправилась за своей госпожой.

Однако дама сердца почему-то задерживалась, и нетерпеливый кавалер решил лично отправиться на ее поиски.

Помпея же не могла немедленно явиться на свидание по той причине, что как раз началось свершение таинств, которые проводила Аврелия, мать Цезаря, и никому не дозволялось в этот час покидать помещение.

Между тем, блуждавшего по дому незваного гостя, на его беду, заметила одна из служанок Аврелии.

По походке, а затем, пустившись в расспросы, и по голосу, она поняла, что перед ней мужчина, и подняла крик.

Клодий поспешил спрятаться в какой-то нише.

Потревоженные женщины прервали священнодействие и, руководимые хозяйкой дома, начали поиски святотатца, обследуя с зажженными факелами все углы.

Наконец, Клодий был обнаружен, изобличен и с позором выгнан на улицу.

Ни для кого не было секретом, для чего этот мужчина тайно прокрался в женском платье в дом Цезаря.

В ту же ночь слухи о скандале, затрагивавшем честь популярного политика, разлетелись по всему Риму – от роскошных дворцов до бедняцких хижин.

Дело, однако, не ограничилось слухами.

Цезарь без промедления развелся с Помпеей.

Но скандал лишь набирал обороты.

Клодия привлекли к суду, обвинив его в оскорблении не только святынь, но и богов.

Согласно римскому законодательству, столь тяжкое преступление каралось смертной казнью.

На суде Клодий принялся отнекиваться, твердя, что в тот день он находился в отъезде, далеко от Рима, и что перепуганные женщины, очевидно, спутали его с кем-то другим.

Между тем, десятки свидетелей, среди которых были народные трибуны и сенаторы, показали обратное, припомнив также прежние прегрешения обвиняемого, его многочисленные клятвопреступления, случаи мошенничества, распутства и обмана с его стороны.