Андрей Ланиус - Слово в судьбе. Исторические очерки

Между тем, продовольствие заканчивалось, подвоз запаздывал, а это означало, что уже завтра-послезавтра армию нечем будет кормить.

Кизик по-прежнему держался стойко, а Лукулл, как и предсказывал одноглазый римлянин, прочно окопался на перевале и занял все выгодные высоты, окружив свои позиции неприступными оборонительными сооружениями.

Митридат был вне себя от гнева, весь план успешной кампании трещал по швам.

А тут еще под вечер ему доложили о появлении в лагере важного перебежчика из лагеря римлян, как раз отвечавшего у Лукулла за разведку.

Митридат лично допросил перебежчика.

Тот сообщил, что за допущенную ошибку Лукулл приговорил его к смерти, вот и пришлось спасаться бегством, благо, такая возможность подвернулась.

Но бежать к вчерашнему противнику с пустыми руками не имело смысла, и потому он прихватил с собой некий документ.

Этот документ – донесение Лукуллу от его шпиона, который постоянно находится рядом с Митридатом и знает все то, о чем говорится в царском шатре.

– Имя! – прохрипел Митридат.

– Луций Магий, – был ответ.

Еще не веря, Митридат жадно впился глазами в донесение, почтительно переданное ему беглецом, сразу же узнав руку военного советника.

Тот писал, что у понтийцев из-за нерасторопности их стратегов закончилось продовольствие, а подвоз недостаточен. Надо, мол, выждать несколько дня, после чего среди голодающих воинов начнутся беспорядки, и Митридату придется отвести армию из беспокойной провинции.

Так вот почему Луций так настойчиво поддерживал идею штурма города! Он старался устроить так, чтобы Лукулл успел закрепиться на перевале!

Митридату давно уже хотелось отыграться на ком-либо за неудачи последних дней, да и за свое поспешное решение тоже!

И вот случай представился!

Но, с другой стороны, предать личного представителя Сертория лютой, хотя и заслуженной казни Митридат тоже не мог. Это могло развести его с ключевым союзником в самый напряженный период войны, чего допускать было никак нельзя.

Сейчас они с Серторием оба нуждались друг в друге!

Но ведь в запасе у царя оставался его излюбленный метод, еще никогда не дававший сбоев!

Митридат приказал срочно собрать всех стратегов, а также римских советников.

Да чтобы Луция Магия тоже не забыли пригласить!

Пока выполнялись эти распоряжения, царь вызвал главного евнуха Бакха, посвященного во все дворцовые тайны.

Подобострастно выслушав своего властелина, евнух беззвучно скрылся за плотным пологом, ведущим во внутренние покои огромного царского шатра.

Между тем, под центральным сводом шатра собрался весь «генералитет».

Митридат с изощренным спокойствием предъявил разоблачительный документ.

Побледневший Луций, тем не менее, не потерял присутствия духа и твердо заявил, что донесение подложное, а все обвинения – результат происков его врагов.

Митридат пустил письмо по кругу, и все стратеги, хорошо знавшие почерк Луция, подтвердили, что это действительно его рука.

Не было сомнений и у Марка Мария, который уже давно подозревал, что подчиненный ему офицер ведет двойную игру.

Но Луций продолжал отрицать очевидное, призывая в свидетели богов.

Впрочем, а что еще ему оставалось делать?

– Боги? – недобро усмехаясь, спросил царь. – Что ж, пусть будет по-твоему! Только боги знают правду о каждом из нас! Пускай же боги и рассудят, кто из нас прав, здесь и сейчас! – и он хлопнул в ладоши.

Тотчас из-за плотного полога вышел евнух. Он держал в вытянутых руках золотой поднос с двумя небольшими золотыми чашами, богато украшенными гранатами и рубинами.

Даже в походах царь не признавал простой посуды.

– Чаши, как видите, наполнены вином, – продолжал в прежнем тоне Митридат, обращаясь к своим полководцам и советникам. – Но в одной из них растворен сильнодействующий индийский яд, против которого нет противоядия. Яд убивает мгновенно. Бери же, Луций, любую из этих чаш на выбор, а я возьму вторую, которая останется на подносе. Пить начнем одновременно. Если чаша с ядом достанется тебе, Луций, то ты умрешь на наших глазах, а я сообщу Серторию, что такова была воля богов, которые наказали тебя за предательство. Если же чаша с ядом достанется мне, то это будет доказательством твоей честности и непогрешимости. Посмотрим же, на чьей стороне правда. Бери чашу! Боги все видят и знают!

Тут стратеги бросились умолять Митридата отменить свое решение, твердя, что нельзя затевать подобный спор между царем и обычным смертным, пускай даже чужестранцем.