Алексей Башилов - Крутые излучины (сборник)

Ещё два интереснейших человека стойко держатся здесь круглогодично, приняв все невзгоды и полюбив все прелести незаселённого диковатого края. Виктор Николаевич Зверьков – специалист по электротехнике и телевидению, живущий теперь здесь постоянно и изредка навещающий надоевший и утомляющий его столичный город. Сам своими руками выстроил обиталище на прекраснейшем и живописном выступе и повороте Днепра. Отменный знаток и азартный любитель природы. Самый громкий и инициативный в разговорах Андрей Иванович Никоненков – второй егерь новоявленного охотничьего предприятия, заядлый пчеловод – живёт и здравствует вместе с отцом и женой Ларисой. «Копай корни, копай корни», – любит повторять он многозначительную народную мудрость.

Для дружеской встречи собираемся у меня, приезжающего в опустевший домик родителей для поклона и памяти всего на две недельки. Мы, можно сказать, последние местные русские аборигены, держим своим присутствием оборону родного края. Несколько таких же «дзотов» и «амбразур» повторяют наш подвиг, но уже в редких местах. В этом заведомо исчезающем мире, где на божий свет появляются реже, чем отправляются на погост, всё же есть нововведения. Красивейшие три дома и хозяйственные постройки охотничьего заказника строят трудолюбивые, услужливые и послушные парни-таджики, плохо говорящие на русском языке. «А может, это уже китайцы проталкивают свои интересы? Какого чёрта из такой дали да в такую глубинку их принесло?», – подозрительно думаешь, наблюдая за молодыми чёрноглазыми и тёмноликими, как бы чрезмерно загоревшими на солнце парнями, приехавшими на «шабашку» в нашу «шарашку».

Три дня пролетели, как миг, в разговорах и воспоминаниях. Трудно было потом подсчитать сколько выпили родниковой воды, серебром очищенной водки и ячменного пива. Посиделки начинались с раннего утра и заканчивались ночью в сумерках восходящей луны, птичьих музыкальных бдений, с запахами душистых трав и цветущих для мёда лип. Говорили о чём-то интимно своём, сказочно неповторимом, душевно объединительном. Перебирали все жизненные фрагменты и аргументы: как командами играли в волейбол и футбол, как ловили рыбу и раков, как ходили в лес по грибы и ягоды, как вместе ночевали на сеновалах, как ходили в деревенский клуб коллективно смотреть кино, как провожали ночью девчонок в соседние деревни. Конечно, рассказывали о своих семьях, детях и внуках. Спорили о политике, о погоде, о хороших и плохих переменах и перестройках в нашей стране. Равнодушных не было, инициативу воспоминаний и домыслов мог подхватить или перехватить каждый. Шумное и весёлое застолье переходило из дома на уличную беседку под липами, и так продолжалось по несколько раз.

Помянули доброй памятью безвременно ушедших в молодом возрасте Витьку Цветкова и Витьку Григорьева. Помянули неожиданно умершего по весне Анатолия Дмитриевича Жукова, душевного человека, державшего оборону родного края чуть выше, на горочке, возле деревни Лыськово. Помянули великотруженницу Марию Петровну Шуткову, не дававшую долгие годы заполонить дикой траве местную территорию. Помянули Анатолия Семеновича Иванова, гарцевавшего на колёсном тракторе МТЗ-80 «Беларусь», распахивая картофельные огороды. Помянули и выпили за многих других. За исчезнувшие деревни, покинутые избы да хатки. Весь мир в округе воспринимался как в фокусе – от бессмертной благодати дикой природы до распада умерщвлённой крестьянской среды с её неухоженными погостами и одряхлевшими сдвигами срубов.

В такие минуты жизнь в уставшем от города человеке пробуждается, растёт, набирает молодые упругие силы. Слабость, уныние, гнёт монотонного однообразия жизни прерываются, дробятся на мелкие кусочки застоя и исчезают, покидая бренное тело.

И, что удивительно, каждый из нас, запоминая в одних и тех же событиях сильно запечатлевшиеся ему моменты, дополнял и восстанавливал полную картину происходившего, помогал воссоздать более живое течение времени, сильнее насытить красками и прокрутить приключенческие хождения в прошлое. Наверное, я молодел, как бы внутри начинались рост, обновление.

Выход из такого глубокого погружения в свою родственно-племенную сущность, с использованием фактора времени, наступает в осознании и понимании своего происхождения из чего-то большего, чем человек, чем любимое «я». Душой отмеренное пространство жизни через генно-модифицированные ощущения насыщается, фиксируется и закрепляется. Прописка по ново-старому адресу заканчивается, ты принят и снова поселён в записанное в паспорте место рождения на Русской равнине…