Марина Бояркина - Наш маленький северный восток

Поддельный же ректор, невысокий вихрастый мальчик со звонким чистым фальцетом, развел широко руки и, обращаясь к залу, громко отрепетированно заключил:

– Как говорил профессор Ландау, встаньте, кому нет пятидесяти!

Собрание смешалось и загудело после такого выступления. Праздник спас ректор соседнего университета, который, извиняясь за стоимость подарка, подарил ректору удочку для зимнего лова. Ректор смутился, заявил, что в рыбалке ничего не понимает, тут же передарил ее кому-то в президиуме. Надо сказать, что счастливый обладатель двойного подарка – от двух ректоров сразу – доселе дремавший где-то сбоку, действительно обрадовался и истово благодарил.

Колбасин уже не расслышал, что тот говорит, так как сзади «эта» и ее сосед засмеялись в полный голос. «Вот ведь, до конца подождать не могут», – обозлился он. Наконец, мешавшие встали и пошли из зала. В голове у Колбасина зашумело: это были «ноги»! Половина зала оглянулась на выходивших. «Верно, с ней был какой-то корреспондент», – заключил Колбасин про себя.

После, на банкете, он подсел к Лелюшеву, задал вопрос об «этой», но тот помрачнел и не стал распространяться. Колбасин хотел спросить, как ее зовут, но так и не спросил – постеснялся.

В городе есть памятник Стрелочнику. На развилке двух улиц герой, нагнувшись в балетном «па» налево, поднатужился и поднимает железнодорожную стрелку, пытаясь ее переместить в нужную позицию. Его фуражка от старания съехала набок, тужурка почти трещит по швам. Скульптор правдоподобно отразил, что паренек очень старается. Несмотря на это, на лице у него написано, что он во всем виноват…

Пиратово «царство» лежало в скромных рамках декоративного искусства. Он поднимал невостребованную ныне тему декоративного оформления залов, кабинетов и коридоров бюджетных учреждений. Есть такая статья расходов – «капитальный ремонт» или «косметический ремонт».

Конечно, не собственноручно. У него работали небогатые и нераскрученные художники, выпивохи и раздолбаи, безобидные и честные творцы «прекрасного» среди «ужасного» мира. Полем их грез были детские садики, школы, больницы, санатории и крематории. Иногда и частные апартаменты, как описанная выше квартира Музыканта. Я подпала под очередную мобилизацию новых творческих сил на эту нескончаемую ниву. Как и всем, мне не хватало денег на обустройство квартиры – я с радостью впряглась.

В обязанность мою входило представительство – образование и знание предмета позволяли обихаживать будущих заказчиков, в основном крепких женщин-хозяйственниц, которых на мякине не проведешь. Но не это было основным – в результате от меня требовали дизайнерский проект помещения. Я сопротивлялась, так как понимала, что одними руками два дела не делаются, и то, что красками недостатки помещения не замажешь. Попытки доказать, что помещениям нужна перепланировка и просто качественные отделочные материалы, а не пейзажи, натюрморты и сцены из мультфильмов, пресекались Пиратом категорически: ведь художники – не строители, да и базы стройматериалов тогда еще не существовало. Всё везли из столицы или из-за границы. Это уже совсем другая статья расходов; да и дело происходило в докомпьютерную эпоху, без Интернета и нормальной логистики.

Итак, личное обаяние Пирата и его связи, «столичный» дизайнер и взвод свободных художников. Транспорт личный, видеомагнитофон переносной, проект на бумажке, масляные краски с рынка – и дело в шляпе!

В один из дней тусклой осени Пират загадочно произнес: «Есть заказ на лестницу и холл профилактория!»

Располагался объект недалеко, и это было мне на руку. Первый этаж жилого дома со своим входом: внутри тесные извилистые коридоры и железобетонная типовая лестница с хлипкими перилами. Под ней – огромный пожарный резервуар красного цвета – бочка литров на 500, классически овальной формы, около полутора метров высотой.

Я пришла в тихое замешательство – дизайна там быть не может – это проходное пространство, темное и узкое. Предложила решить задачу локальными цветами в духе русского авангарда – мне сказали: «Только нежные светлые тона и пейзажи, так как этот объект будет делать Витюня, а он – спец по березкам».

– Какие березки! – вспылила я.

– Белые, – из-за красной бочки вылез заспанный мутный бомж и невозмутимо добавил: – Надо бы «беленькой» тоже добавить…