Марина Бояркина - Наш маленький северный восток

В невозможности что-либо предпринять разбудила Пирата. Он лишь хохотнул, выглянув во двор, собрался и быстро ушел. Я стояла и смотрела, как долго и безуспешно тащит мужик свою бабу домой. Люди шли на работу, являя озабоченность в чистом виде. Никто к ним не подошел.

Забота о ближнем в нашем обществе удивляет. У Пирата кожаный плащ почти до земли. Он носит его по-мушкетерски, нараспашку. Сосед со второго этажа, прогуливающий своего дога, остановил Пирата и долго советовал, как и чем его чистить.

Востоком дышат не улицы, а переулки, частный сектор. Запахи, особый, сочно-ятевский говорок. Татары, башкиры, казахи, китайцы и не разбери-поймешь-какие беженцы с юга накрывают улицу пестро-смуглым покрывалом.

Меня в этот город привела жизнь и работа. Пригласили преподавать и дали квартиру. Абсолютно новую и пустую. Чем не жизнь?! Но жизнь принимает всё более скверный оттенок. Родители выехать ко мне не могут, Пират не появляется. Сидеть на матрасе надоело. Как же здесь выживают? Пучкая [1] Пучкать – сильно тереть что-нибудь с водой, например белье в тазу, и т. п. – уральское старое просторечие (употреблялось моей деревенской родней). пальцем с зубной пастой во рту, решаюсь ехать к родителям сама. Но билетов в кассах нет – начало учебного года. Так, сначала купить зубную щетку, книжку и что? Город посмотреть!

Это тебе не Москва, здесь книг в трамваях не читают, понимаю я, когда какой-то мужик нахально начинает разговоры со мной затевать! Книга, как на грех, ни одним предложением не читается. Оборачиваюсь с готовой фразой отшивки на языке и замираю. Передо мной образец высокой породы с модельной внешностью и приятными манерами.

Заговаривает:

– Вы не знаете, где здесь центральный Сбербанк?

– Шут его знает!

– Разве Вы не местная?!

По мне не видно?!! Впрочем, я знаю, где этот сбербанк. Хоть и живу здесь три дня и три ночи, но там побывала.

Пожалуй, покажу, где находится. Выходим в центре, показываю ему направление. Начинается дождь, мой ржавый зонт не хочет раскрываться. А он идет со мной до перехода.

– Отчего на лужах во время дождя образуются пузыри? Как сейчас, но чаще всего их не бывает? – я внутри себя веселюсь: не знает ведь!

Пока я разводила теории, он перевел разговор на другие «пузыри»: куда, мол, путь держишь? Гуляю и время провожу – зубные щетки покупаю. Врать скучно. Идем в сторону банка, в игры играем – как кого зовут. Ни к чему это знакомство, первый и последний раз его вижу, и мы никоим образом не компануемся – ни по возрасту, ни по экстерьеру. «Постой-ка здесь», – говорит он и проходит внутрь. Я закуриваю – пристроился еще один мужик – ага, уже интерес проснулся: зверюга внутри меня вышла наружу. Так называемое либидо (куда против природы?). Тем временем он выходит и спрашивает:

– Паспорт есть?

– Ты что, без паспорта не догадаешься, как меня зовут?

– Не думаю даже. Мне интересны в равной степени все граждане Российской Федерации. Я хочу деньги поменять.

Помните обмен купюр? Их меняли до определенного дня, который случился сегодня. Притом, только р а с-си-я-нам.

– Сколько их у тебя?

– Всем хватит!

– Извини.

– Не сердись. Можешь мне помочь? Надо кругом все сберкассы обойти. Но без русского паспорта мне не обменяют!

Вот ведь какая прелесть: чтобы изъять излишки наличности у народа, придумали обмен купюр, предварительно отрезав полстраны от зоны России… Святое дело помочь. Очень боюсь кому-нибудь не помочь. Будь на этом месте не красавец, а старушка, всё равно сделала бы всё возможное.

Быстро идем по символически российской улице.

В первой кассе облом – денег нет. С тем же успехом еще много мест. Везде Андрею (в процессе познакомились) мило улыбаются девочки-кассирши, меня заинтересованно разглядывают. Мне весело: игра.

Наконец, после скитаний на попутке нашли очередь человек в сто. На входе – человек в форме с дубинкой.

Я прохожу в двери как к себе домой – московская выучка – цыкаю на охранника и теток, которые с готовностью открывают зубные щели. Андрей ловит игру с лета и пристраивается к благополучной, но плохо одетой бабуле. Она того и ждала: видимо, божий промысел. Сумма дивидендов кажется ей огромной, охает, но невероятно быстро приготовляется к делу. Тут я судорожно глотаю воздух (совсем не симулируя приступ неизвестной болезни, мне действительно страшно), и нас с бабулей добросердечная публика проталкивает к операторскому окошку. Через пару минут всё получается – осчастливленные, прощаемся с довольной обладательницей прибыли. При выходе толпа негодующе шипит, половина из них – такие же жулики, их зависть самая злобная. Моего визави притирают к стене дома, мои жалкие: «Отпустите, зачем он вам!» – не слышны широким спинам.