Виктор Улин - Никогда

– Я вообще-то Кирилл, – глупо поправил он.

-–

– Ну и как? – поинтересовался Юрка.

– Что « как »? – перепросил Кирилл.

Во всем теле звенела легкость.

Синий отсвет от Юркиного смартфона на потолке казался галактикой, куда он сейчас летел.

– Как дела? Отработал, педрила?

– Отработал. Три раза.

– Что-о?!..

Галактика на потолке погасла: друг привстал, повернулся, смотрел на него.

– Ничего. Три раза почти подряд.

– Ну ты и кролик… Как тебе удалось?

– Не знаю. Как-то.

– Пиздишь, наверное.

Синь галактики снова выползла по стене.

– А что мне пиздеть? – изнеможенно сказал Кирилл. – Что я с этого буду иметь? Мы что, ставки делали?

– В следующий раз сделаем. Но все равно врешь, как сивый мерин. Еще скажи, что она с тобой кончила.

– И скажу. Потому что она со мной кончила.

– Не устал пиздеть?

Кирилл молчал, не видя смысла в препирательствах.

– Может, расскажешь, как именно?

– Очень просто, – ответил он. – Села сверху, ей так удобнее регулировать.

– Сисьем тебя не задавила?

– Нет, – отрезал Кирилл и сглотнул, вспомнив тяжелое, но необременительное тело хозяйки. – Живой, как видишь.

– И у нее получилось?

– Получилось. Хотя сказала, что сама не знает как, в последний раз кончала лет семь назад.

– А что еще она сказала?

– Что у тебя пипирка толстая, а у меня – длинная.

– И ты поверил?

– Вера заменяет знания, а знаний у меня нет, – Кирилл усмехнулся. – Давай включим свет, померяемся, тогда скажу, верю или нет.

– Я что, пидор с тобой хуями мериться? – возмутился Юрка.

– Ну если ты не пидор, то давай спать, – сказал он.

– Давай. Завтра первой парой социология, а эта пизда делает перекличку.

Потолочная галактика погасла, упала полная темнота.

4

– Слушай, у нее когда-нибудь месячные начнутся или нет? – тоскливо спросил Юрка, глядя в окно.

Там с огромного дерева, поднимающегося выше крыши, медленно сыпались большие желтые листья.

Срывались с веток незаметно, потом кружились в воздухе, не желая успокаиваться на земле.

– В пятьдесят семь лет месячные уже кончились, – ответил Кирилл, оторвавшись от ноутбука, где был раскрыт учебник хозяйственного права. – И никогда больше не начнутся. А что это тебя так волнует?

– Заебался ебаться. Каждый день без продыху.

– Ну, во-первых, не каждый, а через день, – возразил он. – А, во-вторых, сегодня воскресенье, наш общий выходной. Ебись – не хочу. То есть наоборот, не хочешь – не ебись.

– Хочу ебаться. Но не с ней.

– А с кем?

Юрка не ответил, прижался носом к стеклу, рассматривая что-то во дворе.

– Что ты там увидел? – поинтересовался Кирилл. – В задристанной помойке под названием « областной город Уфа » появился голубой « Такер-48 » с тремя фарами и решетками радиатора на задних крыльях?

– Сам ты голубой, – огрызнулся Юрка. – Со своими такерами и хакерами. Девка идет. В прозрачных колготках, на ляжке татуировка, рассмотреть не могу.

– Так спустись и рассмотри. Может, даже даст подержаться.

– Иди ты к черту, я серьезно, а тебе одни смехуёчки.

Отойдя от окна, Юрка плюхнулся на кровать.

Вся его фигура выражала усталое отчаяние.

– С этой выменной коровой…

– А что ты с ней делаешь? – усмехнулся Кирилл. – Вы что, по очереди Пушкина читаете?

– Нет, Пиздюшкина.

Вздохнув, Юрка потянулся в карман за телефоном, но передумал, махнул рукой.

– Не понимаешь, что ли? С ней разве ебля?

– А не ты ли говорил, что у нее задница, как стол, и все такое прочее?

– Говорил, да. Но это было в первый раз. А потом…

Кирилл молчал.

Он подумал о своих ощущениях.

С Тамарой Федоровной ему понравилось в первый раз.

А с каждым следующим нравилось больше и больше.

Ее обильное тело не казалось старым, с нею можно было делать все, что угодно без опасений о последствиях.

Когда ураган страсти пролетал, с хозяйкой становилось просто уютно.

Уютно, как с матерью, с которой так не бывало никогда.

До такой степени хорошо, что Кирилл засыпал в ее влажных объятиях.

А проснувшись, не сразу понимал, куда надо идти и почему нельзя остаться.

–…Потом уже не так. А потом совсем не так. Сейчас я уже не ебу ее, а толкаю вагон в гору. Причем ты же знаешь, ей нужны мужские гормоны, и пока я в нее не наспускаю, не отпускает.

Кивнув сочувственно, Кирилл подумал, что у него с хозяйкой все происходит по-другому.

Ублаженная, Тамара Федоровна становилась еще мягче и добрее, растекалась телом, благодарила за доставленное удовольствие, целовала совсем по-матерински.