Виктор Улин - Никогда

Было непонятно, дома ли хозяйка вообще.

– Юрка! – позвал он, снова закрывшись. – Как ты вчера… Она позвала, или ты сам?

Друг не ответил.

Телефон издал несколько сигналов о пришедших сообщениях: переписка с девчонками достигла пика.

– Ептвою мать, у тебя уши заложило?

– А? Чего ты спросил?

– Я спросил, как ты вчера пошел трахаться? Сам или она позвала?

– Мудила, не помнишь нихера. Мы водки пидараснули, потом к ней в комнату пошли. Ну, то есть, я сначала в душ, она ждала.

– Ясно, – пробормотал Кирилл.

Не в силах больше терпеть, он не лег обратно, прошел на кухню и усиленно загремел чашками.

Хозяйка возникла через полминуты, словно слушала и ждала действий.

– Я тут… Чаю решил попить, – сдавленно пояснил он. – И вообще…

Тамара Федоровна молчала, стояла у стола.

Обтянутая платьем грудь нависала, как скальный обрыв, заросший полевыми цветами.

Кажется, она была привлекательной. По крайней мере, могла вызывать нескромные мысли.

И… даже желания.

– А мне… когда? Сейчас прямо? Или?

– Я тебя сама позову, – по-домашнему ответила женщина. – Сначала посмотрю телевизор, потом сделаю кое-какие дела. Ты подкрепись. Сметаны хочешь?

– Сметаны? – Кирилл махнул. – Нет, я ее не люблю.

– Зря, – с усмешкой сказала она. – Тебе будет полезно.

Он покраснел, поняв, о чем речь.

– Прими душ. Там есть гель, новый, на полочке отдельно. Пипку как следует вымой. Потом полежи, отдохни. Часов в одиннадцать будь готов.

– Хорошо, – ответил Кирилл.

Ему понравилось, что у хозяйки все идет по расписанию.

-–

Прохладный душ освежил, в комнате стоял сумрак, попискивание Юркиного смартфона убаюкивало.

Но Кирилла била нервная дрожь.

Он подскочил на кровати, когда раздался стук.

– Да-да, – беззаботно отозвался Юрка.

Дверь раскрылась.

В коридоре горел полный свет.

Падая сзади, он прорисовывал сквозь платье мощный силуэт хозяйкиных ляжек.

Кирилл невольно отметил, что на ней, кажется, нет трусов.

– Пойдем, – сказала Тамара Федоровна, вряд ли что-то видя в темноте.

И, не дожидаясь ответа, удалилась.

Кирилл встал, завернулся в простыню.

Он лежал голый, сейчас хотел одеться, но руки тряслись и вряд ли бы справились с пуговицами.

– Удачи тебе, сыщик! – не поднимая головы, напутствовал Юрка.

-–

Хозяйкина комната оказалась уютной.

Вопреки ожиданиям, тут было просторно, воздух удивил свежестью, а постель – белизной.

Женщина погасила свет и закрыла врезной замок.

В темноте сильно запахло водкой.

– Слушай, я тебе выпить не предложила, – спохватилась хозяйка. – Налить? У меня тут есть в тумбочке.

– Не надо, – отказался Кирилл. – Когда я выпью, то хочу больше, а могу меньше.

– Тогда не будем. Лучше больше, чем меньше.

Он кивнул, не шевелясь – так, будто женщина могла что-то видеть.

– Надеюсь, ты не мальчик?

– Нет, – коротко ответил он.

– Раздевайся, – сказала она. – Чего стоишь.

На двух больших окнах были задернуты плотные шторы, после света Кирилл не видел своих рук, но его сковало смущение, он отвернулся, стащил простыню, бросил куда-то.

За спиной прошуршало, скрипнуло, раздался спокойный голос:

– Ну давай, или сюда. Покажи наконец свою пипку.

Кирилл повернулся, шагнул.

Его ждало новое женское тело, но ноги боялись идти.

– У твоего друга потолще, у тебя подлиннее, – сообщила хозяйка. – Иди сюда, меня не жди, в первый раз не получится.

Глаза чуть-чуть привыкли к темноте, обрисовалось ее тело.

– А у вас большая грудь, – пытаясь успокоиться, сказал он. – Очень большая.

– Бывают больше, – ответила Тамара Федоровна.

Соски не проглядывались.

Впрочем, Кирилл где-то слышал, что у пожилых женщин они бесцветные.

– Не видел такой, что ли, ни разу?

– Только в порнухе. А так, у девчонок…

У ровесниц, с которыми приходилось иметь дело, соски были такими яркими, что виднелись в полной темноте.

–…Титьки обычно никакие, – закончил он, почувствовав, что краснеет.

– Подрастут – такие же будут, – успокоила Тамара Федоровна. – А пока можешь поиграть моими.

Глаза привыкли окончательно, теперь Кирилл рассмотрел ее всю.

Видимо, ее лето прошло в саду, что шея и плечи и нижние части ног были темными от загара, а между ними все казалось крахмально белым.

– Только входи не грубо, – попросила женщина.

Большие круглые колени сияли, как пара плафонов.

– Ну давай, Юра, давай, – сказала Тамара Федоровна.