Артем Северский - Воскресные призраки

Из окна соседней пятиэтажки, двор которой Лариса пересекла по диагонали, на неё смотрела странная собака, похожая на пенсионерку. Этот взгляд сулил смерть. А вот и дом Лизы. В подъезде было темно и привычно пахло кровью, которую давным-давно пролили в большом количестве и с той поры безуспешно замывали.

Лариса поднялась на второй этаж, увидела, что дверь Лизы приоткрыта, вошла на цыпочках. Едва переступив порог квартиры, она ощутила резкую перемену окружающего, словно кто-то переключил саму жизнь с одного режима на другой.

Лариса притворила дверь. В сумрачной прихожей толком ничего не было видно.

– Эй…

Оказалось, что Лиза сидит в своей коляске прямо напротив неё.

– Ой, напугала! Привет.

– Привет. Ты так быстро пришла. Гуляла?

– Я как раз в лес отправилась.

– Круто. Ты можешь, – выдохнула Лиза, – а я вот целыми днями дома торчу. Достало.

Лариса всегда испытывала перед ней эту неловкость: за то, что может ходить, бегать, делать привычные вещи. Она замерла, подбирая ответ. Ощущение иного стало сильнее, оно было похоже на сон, где ты совершенно уверен, что бодрствуешь Разве в таких снах странности не воспринимаются нормально? Лариса вздохнула, подумав: «Не надо было приходить». Если долго жить в одиночестве, в итоге находишь в этом удовольствие, и даже обычные разговоры могут превратиться в нечто неприятное.

– Ты не говорила… – начала Лариса неожиданно для себя, – ты… почему ушла из школы? То есть, по болезни, да?

– По болезни, – кивнула Лиза, оставаясь в тени. – Мне уже недолго осталось. Вот, отучилась год на домашнем, а осенью уже не буду заниматься.

– Почему?

– Умру.

– Да?

– Точно. Зажги лампу.

Лариса потянулась к выключателю, надавила на кнопку. Тусклый жёлтый свет разогнал сумрак, и она увидела Лизу: в кресле сидел скелет, одетый в джинсы и толстовку. Жидкие волосы собраны в хвост, руки, тонкие как ветки, обтянутые пергаментом, лежат на подлокотниках. Больше всего поражали глаза с желтоватыми склерами, страшные, словно у мертвеца, и Лариса подумала: «Вдруг Лиза и правда мёртвая: заманила её к себе, чтобы убить и выпить кровь». Может, так теперь девочка и живёт, питаясь чужими жизнями и кое-как продлевая свою. Впрочем, голос Лизы был вполне уверенный и сильный, ничем не отличался от прежнего.

– Прикинь, если бы я появилась сейчас в школе! – она широко улыбнулась синюшными губами.

Лариса коротко хихикнула, испытывая одновременно стыд, жалость и ужас. Так близко к болезни и смерти она ещё не была.

– Наверное, все бы сдохли, особенно хорошо, если Харин и Сазонова.

– Ага!

– Я бы на это посмотрела. Ведь не хочется умирать, зная, что уроды продолжат жить и не вспомнят о тебе никогда. Никто не вспомнит.

Лариса, покрасневшая, переминалась с ноги на ногу. Харин и Сазонова издевались над Лизой больше всех, и, бывало, сама Лариса радовалась их изобретательности. Все хохотали и одобряли, почему же ей отставать? Хотя, сгорая от стыда всё чаще, Лариса убедила себя, что не будет больше поддерживать травлю. Попадало и ей, когда она защищала подругу. Говорили, встретились два фрика, две вонючих лесбухи.

– Может, ты не умрешь. Может, выздоровеешь. Бывает же.

– Бывает, – подтвердила Лиза. – С кем-то другим. Счастье всегда с кем-то другим, а не с тобой.

Лариса кивнула. Близкая смерть сделала Лизу до невозможности умной. От этого было ещё страшнее.

– А ты как? Мама?

– Бухает, – ответила Лариса.

– Я не могла с тобой общаться, извини. Я плохая.

Лариса не знала ответа.

– Слушай, – бросила Лиза, когда пауза слишком затянулась. Обе понимали, что прежнего не вернуть, оно мертво, что теперь надо действовать как-то по-другому. Лиза знала как. Больше никто не мог помочь ей с осуществлением Грандиозного Плана. – Отвези меня в лес. Знаю, ты там часто гуляешь, а я никогда в лесу не была, у меня его даже из окон не видно, только, вот, дурацкие тополя вокруг дома. Я хочу, прежде чем умереть, хотя бы один раз там побывать.

Ларисе такое в голову не приходило. Она даже испугалась.

– А что… твоя мама скажет?

– На работе до вечера, а мы вернёмся раньше, – глаза Лизы не то что блестели, а сверкали. Лариса приросла к месту, задрожали колени. Туча «если» росла у неё в голове: если Лиза покалечится, если на них кто-нибудь нападет, если подруга умрёт у неё на руках, просто вдохнув лесного воздуха…

Но она сказала:

– Давай сходим.

Лиза поехала в комнату, где лежал на кровати собранный рюкзак. Лариса не решилась спросить, что внутри: может, какие-нибудь вещи, необходимые при смертельной болезни. То, что обычным людям видеть не положено.