Михаил Баженов - Happy hour

Это лицо нельзя было назвать однозначно красивым, но оно сразу притягивало взгляд ускользающим ощущением того, что ты уже видел его на каком-то древнем аристократическом портрете. Встречаются порой такие лики, которые словно принадлежат совсем иным эпохам. Можно было легко представить её кем угодно – любимой кузиной императора Цинь Ши Хуана 5 5 Цинь Ши Хуан (259—210 гг до н.э.) – первый император Китая, силой объединивший семь враждующих феодальных княжеств в единую державу. Провёл целый ряд важных реформ: создал законодательную основу централизованного государства, ввёл единые деньги, систему мер и письменность, построил сеть дорог и Великую Стену, а тж. мн. др. Прожил всего 49 лет; отличался неуёмной энергией и деспотизмом, что даёт основания некоторым историкам называть его «китайским Петром I» (либо Петра I – «русским Цинь Ши Хуаном»). , элитарной поэтессой эры Троецарствия 6 6 Эпоха Троецарствия (220—280 гг н.э.) – период активного внедрения буддизма в китайскую культуру и, как следствие, возникновения новых тенденций в литературе и искусстве. Также характеризовался существенным повышением роли женщин в политической и культурной жизни. , предводительницей восстания каких-нибудь там ихэтуаней 7 7 Ихэтуань («Союз Единства и Справедливости») – националистическое движение конца 19-го – начала 20-го века, выросшее из эстетизированных сектантских триад и направленное на избавление Китая от колониальной зависимости и заодно искоренение всего иностранного. Было жестоко подавлено коалицией европейских стран; лидеры восстания казнены. – но только не пианисткой в этом прокуренном, галдящем на разных языках пентхауз-баре современной пекинской гостиницы.

Однако когда она небрежной походкой молодой пумы прошла недалеко от моего столика, я вдруг с изумлением заметил, что на ней была короткая юбка того же фасона, что и на всех прочих девицах, порхающих между японскими туристами. Словно для того, чтобы окончательно развеять мое недоумение, она направилась именно туда и уверенно уселась на коленки ко всё ещё продолжавшему аплодировать пожилому японцу. Я разочарованно опустил голову: не то чтобы она мне сразу очень понравилась, но больно уж несоответствующей оказалась роль.

Оказалось, что передо мной на коленях уже стоит моя официантка с полной банкой «Гиннеса». – Я не заказывал вторую, – строго сказал я.

– У нас – Happy Hour, – кротко пояснила она. – Вторая бесплатно.

Пришлось лишь обречённо пожать плечами – отказываться от дармового пива мне показалось в тот момент верхом извращённости. Вдобавок, первый «Гиннес» уже оказал некоторое расслабляющее действие, и захотелось немного пошалить.

Когда она заканчивала старательно наполнять кружку, я слегка наклонился к её виску: – Ты знаешь, что ты очень красивая? – тихо сказал я ей по-китайски, внимательно наблюдая за реакцией. Дрогнули лишь кончики её ресниц; да ещё по слегка зардевшимся краям щёк можно было догадаться, что она всё прекрасно поняла. Она опять низко поклонилась, поднялась и встала за моей спиной.

Впрочем, умению китаянок никак не проявлять свои эмоции я перестал удивляться уже много лет назад.

Как-то, ещё в конце 80-х меня впервые занесло в южный Китай – вечно свободолюбивый и шальной город Гуанджоу 8 8 По канонам советского китаеведения, название города должно писаться «Гуан чж оу». Тем не менее я, здесь и далее, по возможности даю более благовидную (надеюсь!) транскрипцию китайских имён и географических названий. На мой взгляд такие неудобоваримые буквосочетания как «чж», «цз» и др. только незаслуженно отпугивают нормальных людей от всего китайского. , который даже в самые мрачные времена пролетарской диктатуры умудрялся сохранять дух независимой эксцентричности, а в вольготные годы реформ стремительно расцвёл дивным сочетанием цветов и звуков казалось бы несовместимых цивилизаций и эпох.

Гремящие эстакады хайвэев, веерами разлетевшиеся над туманными излучинами дельты реки Жемчужной, рассекли древний мегаполис на множество плоскостей, в которых жизнь текла хотя и одновременно, но словно с различной скоростью.

Вздымающиеся громадины ультрасовременных отелей были насыщены ярким сиянием цветной рекламы, пульсирующей музыкой MTV, вкрадчивым шорохом лимузинных шин, оживлённым многоязыким гомоном и разноголосыми трелями мобильных телефонов, но, случайно спустившись вниз по каким-то истёртым ступенькам, ты неожиданно попадал на запруженную велорикшами, несмотря на поздний час, тесную улочку средневековых домишек с посудными лавками, более напоминающими коллекции редкостного антиквариата, где прямо на тротуаре сидел древнего вида старик в лохмотьях, расписывая изнутри тончайшие до прозрачности фарфоровые вазы.