Вадим Пряхин - В калейдоскопе событий (сборник)

И вот сейчас Лена торопится прямо из института, не заходя домой, в Политехнический музей на лекцию по теории надёжности. По дороге она прикидывала, успеет ли до завтрашнего утра хотя бы перелистать редкую книгу по исследованию операций, которую Клёнов одолжил ей всего на пару дней. Вдруг она невольно замедлила шаги. У входа в музей с букетом цветов стоял Лёня.

«Интересно, кого это он дожидается? Мне он ни разу не звонил с того самого дня, как обозвал меня синим чулком. Видимо, всё продолжает дуться на меня, что я не пошла тогда с ним в «Третьяковку», – размышляла она на ходу.

Она уже хотела было незаметно прошмыгнуть мимо Лёни, но он растопырил руки, преграждая ей путь.

– Это тебе, – передал он ей букет. – Сегодня по радио случайно услышал, что в Политехническом – лекция по надёжности, и сразу смекнул, где тебя искать! И очень прошу тебя: забудь, если можешь, конечно, про синий чулок.

Пророчество Юлия Ефимовича Клёнова сбылось: Елена Сергеевна действительно поступила в аспирантуру на кафедру высшей математики. Однако её научным руководителем доценту Клёнову суждено было быть недолго, так как он получил инфаркт. Это было полной неожиданностью для всех сотрудников, ибо никто не помнил, чтобы он когда-нибудь на что-то жаловался. А ещё через некоторое время ему пришлось оформить инвалидность. Со своим новым положением Юлий Ефимович долго не мог примириться. И, несмотря на запреты врачей, просил Леночку – так он любовно называл Елену Сергеевну – по-прежнему приходить к нему, чтобы вместе заниматься наукой. Но недавно она имела серьёзный разговор с врачом, который прямо и без обиняков сказал:

«Хотите побыстрее его угробить, приходите и мучайте своего руководителя теорией вероятностей или статистикой (как там она у вас называется), но тогда я снимаю с себя всякую ответственность!»

После этого неприятного разговора Елена Сергеевна дала себе слово – не злоупотреблять визитами к своему тяжело больному наставнику. А Юлий Ефимович, видимо, догадался, почему его аспирантка перешла на заочный контакт с ним, то есть на общение по телефону. Он созвонился со своим бывшим официальным оппонентом по защите диссертации – профессором Зубковым – и слёзно попросил быть научным руководителем его Леночки.

Елена Сергеевна Красова закончила доклад и посмотрела на часы.

«Кажется, уложилась в отведённое для доклада время», – с удовлетворением отметила она и только сейчас поймала себя на мысли, что очень волнуется.

Посыпались вопросы.

Отвечая на них, Елена Сергеевна исписала всю доску. И тут вдруг обнаружилось, что тряпка слишком сухая, и ею уже невозможно стирать с доски.

– Если не возражаете, товарищи, я буду отвечать на вопросы только устно, пока не принесут влажную тряпку, – обратилась она в зал.

Наконец вопросы закончились. Затем выступили официальные оппоненты, и началась дискуссия…

В самом конце процедуры защиты профессор Громов высказал предположение, что диссертационная работа аспирантки Красовой выходит за пределы кандидатской диссертации. В связи с этим он обратился к диссертационному совету с предложением провести повторную защиту Красовой, но уже на соискание доктора наук.

Мнения разделились. Однако большинством голосов предложение профессора Громова было принято. Теперь Елене Сергеевне предстояло снова докладывать свою диссертацию, но уже на более высоком и представительном уровне, с приглашением нескольких крупных учёных из ряда ведущих вузов.

А ещё через полгода Елена Сергеевна уже принимала поздравления по случаю присвоения ей учёной степени доктора физико-математических наук, минуя кандидатскую…

– Гражданка! А кто будет платить за этот огромный чемодан? – услышала Елена Сергеевна голос, показавшийся ей очень знакомым. Она внимательно посмотрела в усталые глаза женщины у турникета. И память сразу же безошибочно воскресила, как две девчушки стоят у турникетов метро и увлечённо беседуют.

«Неужели это Валентина? – подумала она и снова, уже более внимательно, посмотрела на женщину. – Да, конечно же, это она. Ведь у неё на этом самом месте, под носом, были два чуть заметных родимых пятна. Однако как же она постарела! Сколько же лет прошло? Наверное, никак не меньше двадцати», – с ностальгической грустью подумала Елена Сергеевна, машинально опуская одну за другой несколько монет в разменный автомат и выгребая целую пригоршню пятаков.