Иннокентий Сланевский - Новый мир. Рассказы

– Похоже, что они нас изучают. Экспериментируют над нами. Задают нам определенные программы действий и контролируют нас. А те трое, что вводили тебя в гипноз, да и меня в свое время тоже, – это их руководящее звено. Они – главные экспериментаторы. Но самое ужасное – не это.

– А что же?

– Самое ужасное то, что я не знаю кто мы, где мы и когда мы!

– Как это?

– Границы пространства и времени, по всей видимости, окончательно стерлись. Бездна – она как черная дыра в космосе, как управляемая неведомой нам силой черная дыра, она втягивает в себя всех и вся откуда бы то ни было. Они втягивают других в эту свою бездну. Они втянули в нее и нас с тобой. А они… они как пауки. Они сидят в этой бездне, как в какой-то паутине, и плетут свои ужасные нити. И только им одним ведомо, куда и зачем распространяется их зловещая паутина.

На какой-то момент мне показалось, что академик и вовсе спятил. Особенно после того, как, сказав эти свои слова, он в очередной раз посмотрел на меня прищуренным взглядом, подмигнул мне глазом и как-то ехидно улыбнулся.

– Что все это значит? – не понял я.

– Сейчас я все тебе объясню, – ответил на это он, дотронувшись ладонью до моей щеки, слегка подергав при этом меня за кожу. – Вот ты, скорее всего, – все-таки человек. А вот я… кто же тогда я? И откуда я???

И с этими словами академик, на этот раз, схватив уже себя за кожу на щеке, резким рывком сорвал ее с себя, как срывают маску с лица. И тут же самый неподдельный вопль ужаса вырвался из моей глотки.

А потом академик сорвал с себя и остальную свою кожу, как снимают с себя одежду. И я увидел невиданного мне доселе зверя. Зверя, скрывавшегося под человеческой кожей. Зверя, непохожего ни на одно известное на Земле живое существо. И этот зверь, сорвав с себя человеческую кожу, издал дикий и нечеловеческий вопль. Но вопль тот не был воплем ярости зверя, готового кинуться на свою добычу и разорвать ее в клочья. Наоборот, в том зверином вопле было совсем несложно угадать отчаяние и безнадегу.

Я тоже схватил себя рукой за щеку и дернул себя за кожу, желая убедиться в том, что я являюсь на самом деле человеком. Но кожа моя как будто поддалась и немного отвисла. Мне даже показалось, что она начала отслаиваться от моего лица! «Что же это?! – в ужасе подумал я. – Неужели академик ошибся? Неужели я – тоже не человек, как и он?! И Земля ли – то место, где мы находимся? И если так, то кто, когда и зачем забросил нас сюда? И кто проделал над нами такой чудовищный эксперимент, надев на нас человеческую кожу, заставив нас вести себя как земляне, и даже убедив нас самих в том, что мы на самом деле – люди?!»

И в этот момент я очнулся. Я огляделся вокруг. Уже смеркалось. Я лежал на земле, одежда у меня была испачкана. У меня сильно болела голова. Я нащупал на своей голове какую-то шишку. Один мой сапог валялся около торчащего снаружи корня дерева. Похоже, что я зацепился ногой за корень дерева, не заметив его и упал, сильно ударившись головой, после чего потерял сознание. Рядом со мной валялась корзинка из-под грибов. Грибы частично высыпались из нее, вероятно, во время моего падения. «Но что это было? – подумал я, тут же восстановив в памяти только что прошедшие события – И было ли это вообще? Или же все это мне просто-напросто приснилось?»

Я был в лесу. Я снова огляделся по сторонам и… лес вдруг сделался мне совершенно незнакомым. Даже деревья стали совсем другими. Я испугался. «Неужели все это снова повторяется?» – испугался я.

Я собрал высыпавшиеся из корзинки грибы, прижал корзинку к себе и стал судорожно искать выход из того проклятого леса, вновь сделавшегося мне совершенно незнакомым. Я метался в разные стороны, но не увидел ничего, что могло бы облегчить мои поиски.

Я дотронулся до своей кожи на щеке, и она… она вновь как будто начала отслаиваться!

А потом я снова увидел в лесу очень яркий свет…

© Copyright: Иннокентий Сланевский, 2018

Свидетельство о публикации №218010100012

Ситуация создалась патовая. Мы укрепились на одном берегу реки, а противник – на другом. Сидя в своих окопах, мы время от времени обменивались, так сказать, любезностями: то мы пустим снаряд в сторону врага, то враг нам ответит похожим снарядом; то с нашей стороны раздастся пулеметная очередь, то – с противоположной стороны. И мы, и враждебная нам сторона заняли выжидательную позицию. В наступление идти было опасно и нам, и им: необходимо было форсировать под постоянным обстрелом широкую и глубокую реку, что было чревато большими потерями в живой силе. А умирать никто не хотел… хотя это никак не зависело от нашей воли: если будет дан приказ о наступлении, то нам все-же придется пойти в атаку несмотря ни на что. Мы в страхе ожидали возможного поступления подобного приказа и в то же время молились, чтобы такой приказ нам не пришел. Мы прекрасно понимали, что если такой приказ будет, – то это верная смерть! Некоторые из нас настолько верили в то, что этот приказ вот-вот поступит, что каждый день писали прощальные письма своим родным и близким. Конечно же, однажды, такой приказ обязательно придет, ведь с момента начала войны мы только и делаем, что все время отступаем под напором в разы превосходящего нас в живой силе противника. Но так же не может продолжаться вечно, ибо если мы все время будем отступать, то попросту потеряем все и вся: и свою страну, и дома, и землю, и свободу, а может, даже и собственные жизни!