Марис Друва - Восемь сказок про Владимира Путина

Таким вот был старый Эйжен, который сейчас исправно служил в фильме начинающего режиссера. И теперь он нес это ведро, из которого вроде придется пить этому самому мальчишке, Володе Путину. Эх, сколько всего перевидал на своем веку старый реквизитор, и ничтожно мало, в особенности после войны, было в его жизни таких моментов, как этот, чтобы он почувствовал себя настолько потрясенным и беспомощным и чтобы в его душе вдруг оказалась затронутой столь чувствительная струна. Почти что и не было после войны такого, чтобы так вот пронзительно поразило и разбередило его душу. Старик весь будто застыл и не осмеливался пошевелить даже пальцем. У Эйжена была маленькая острая бородка клинышком, которая сейчас сильно дрожала, и унять эту дрожь было нельзя. И сердце, ему тоже нечего было сказать в это мгновение.

Смертная тишина на площадке нестерпимо затягивалась. И вдруг в этой пронзительной тишине один из осветителей, крепко державшийся в тот момент за ручку угольного прожектора, вдруг произнес вполголоса, но как-то обреченно:

– Ах ты, бедная собачка. Теперь-то ты попадешь гораздо дальше Екатеринбурга. Дай бог тебе хоть с матерью успеть попрощаться.

Осветитель говорил достаточно тихо – так, что лишь немногие могли услышать сказанное им. Путин, однако, услышал. Он инстинктивно почувствовал, что следует взглянуть на этого человека. Володя и впрямь несколько секунд смотрел на немолодого уже мужчину, но вскоре взгляд его опять обратился к Эйжену. Произошло это потому, что почти сразу же после этих слов осветителя ведро в руках старого реквизитора задрожало. Оно было жестяным, и его проволочная ручка теперь судорожно билась о корпус, порождая резкий металлический звук, чем-то похожий на звон колокольчика. Нечто ужасное творилось вокруг него, Володя это чувствовал, но все никак не мог понять: что и отчего? Царь и Екатеринбург. Почему? Кто такой царь? И что это за город – Екатеринбург? И отчего вдруг такая тишина воцарилась после слов белого песика, Белобровика?

Володе ясно было одно: собачку обидели. Так Кларе явно не следовало поступать. Ну и что, что песик был болтливым и иногда даже надоедливым, утомлявшим своими бесконечными разговорами, зато они с Володей как-то сдружились за эти дни, и он отчетливо чувствовал, как ему будет теперь не хватать маленького рассказчика. Он даже почувствовал себя виноватым перед Белобровиком из-за случившегося. Кто его знает, а вдруг он сам слишком сильно сжал лапу песика, и тот попросту был вынужден идти вместе с ним к колодцу. За что и был изгнан.

Ну зачем же вот так, сразу, взять и прогнать? Белобровик ведь вовсе не рассчитывал на значительную роль, ему всего лишь хотелось поучаствовать в съемках картины, и нате вам, из-за небольшого недоразумения его раз – и прогнали. Песика очень глубоко обидели, может, поэтому он в сердцах и назвал Клару «сумасшедшей бабой». Ну, допустим, переборщил, но отчего такая свинцовая тяжесть нависла над всей площадкой? Наверное, было в этом что-то такое, о чем он, Володя Путин, даже представления не имеет. И тем не менее он почувствовал: случилось что-то особенное, в этом он был убежден. Ладно, Эйжен, осветитель, сам режиссер и многие другие взрослые люди – они, скорее всего, понимали смысл происходящего, но интересно, а вот что сейчас думают Володины сверстники – тот же Колька Бурляев, например, вон, тоже раскрыл рот и только моргает. А что, спрашивается, думает вон тот пестрый петух, который попеременно косит то левым, то правым глазом на того же Эйжена, в руках у которого все еще продолжает дребезжать ведро, будто похоронный звон? Володе вдруг подумалось, что не только эти, только что упомянутые лица, но и многие другие, подобно ему, так же недоумевают по поводу случившегося. И все же ,что такое- этот таинственный Екатеринбург?

И вдруг Путин увидел коня. Про себя он его всегда называл Умником. Это был тот самый конь, с которым давеча разговаривал Тарковский. Володя был просто уверен в том, что уж Умник-то точно получит свою роль, и Клара тоже первым хватала за гриву именно его. Умник не смотрел ни на Эйжена, ни на осветителя. Умный конь все смотрел и смотрел на уходящую вдаль маленькую собаку – он смотрел на Белобровика. К тому времени песик успел дойти до того места, где ранее Клара его трясла и толкала, чтобы уходил прочь. Он уже поднимался по пригорку, а за ним Белобровика не будет видно.

Кому и зачем может понадобиться увозить Белобровика куда-то далеко, задумался Володя. А если и повезут, то куда? И если так, то почему бы ему не дать хотя бы попрощаться с отцом и матерью? В голове Володи крутилось много доселе не существовавших вопросов, а ведро в руках Эйжена все дрожало, и все время продолжал звенеть печальный колокольчик.