Белый Кит: Галоп моего сердца

– Ну, можно и так сказать, – нехотя отвечает он и снова принимается за еду.

– А… понятно. Но ниче, у нас весело, – ободряюще кивает рыжий, и его очки, не удержавшись, сваливаются прямо в тарелку с супом: тонкие оттопыренные уши не выдержали веса толстых диоптрий. Ошалело хлопая глазами, неудачник начинает на ощупь шарить рукой в красноватой жиже, вылавливая их.

– Угу, я вижу, что весело, – хмыкает Марк.

Рыжий, выловив наконец очки, наскоро вытирает линзы краем растянутой футболки и надевает их обратно. Девочка смотрит на него.

– Эм-м… у тебя тут, – подбирает она слова, старательно пытаясь сдержать смех, но все-таки не выдерживает и начинает хихикать.

– Чего? – раскрыв рот от непонимания, спрашивает рыжий.

– Аха-ха-х… у тебя… у тебя… капуста на очках! – с трудом проговаривает девчонка, уже задыхаясь от смеха. Она в панике начинает копаться в рюкзаке в поисках баллончика. Найдя аэрозоль, достает его и делает глубокий вдох лекарства. А потом вновь разражается громким смехом. И теперь уже вся компания смеется вместе с ней.

Обиженный очкарик торопливо стаскивает свои лупы и принимается отковыривать прилипшие ошметки супа.

«Добро пожаловаться в новую жизнь», – думает Марк.

На следующий день Марк проходит мимо парты, за которой он сидел с Тимой, и идет дальше, чтобы занять свое место среди новых приятелей-лузеров. Он усаживается рядом с девчонкой и, заметив, что жирдяя нет, удивленно спрашивает: «А где Федька?».

– Не знаю, – не отрываясь от чтения учебника, бросает Саша.

– А я ему звонил вчера, – вставляет рыжий. – Нарвался на его мамашу – она на меня так орала, что я даже ничего не понял. Хотя на меня что орать, пусть на своего толстого орет…

– Да хватит бубнить! Я тут вообще-то пытаюсь… – раздраженно обрывает его Саша, отложив книгу, но тут дверь класса, скрипнув, приоткрывается и внутрь проскальзывает Федор.

Под глазом у мальчика красуется лиловый фингал, на лбу – ссадина, а правой рукой он прикрывает перевязанную левую руку. Толстяк входит в кабинет и начинает, прихрамывая, продвигаться через ряды парт. За спиной у него раздаются смешки и ехидные выкрики.

– Господи, тебя что, каток переехал? – в ужасе спрашивает Марк, глядя на побитого инвалида и думая, что сам он даже после худших передряг так плохо не выглядел.

– Какой кошмар! – охает почти одновременно с Марком девочка и тут же делает глубокий вдох лекарства из баллончика, видимо, начав задыхаться от волнения.

Федька тяжело плюхается на стул и выдыхает: «Вы про-о-о-сто не поверите, что-о-о вчера было…».

– После того, как на меня наорала твоя мама, я уже во что угодно поверю, – поправляя сползающие очки, говорит Макс и подвигает свой стул поближе к толстяку в предвкушении истории.

– В ообще-ем, иду я такой на остано-овку чтобы домой доехать. Ну-у вы знаете, остановка наша, за поворо-о-том которая, – вся троица торопливо кивает, и Федор, ощутив свою важность, продолжает: – Вижу, автобус подъехал уже. И тут из-за угла выбегает старшеклассник, который меня побил в прошлом году, и у него в руках… ну, целый ящик пива.

– Целый ящик? – переспрашивает Макс, глупо моргая.

– Ну мо-о-жет не целый, но бутылок пять точно, – поправляется жирдяй. – Но дело-то не в этом. За этим парнем бежит охранник из магазина, размахивает руками и орет: «Сто-ой!». Я быстро смекаю, в чем дело, а тут еще рядом девчонки из параллельного класса… и я героически ставлю вору подножку – старшеклассник кубарем падает на асфальт, и вместе с ним разбиваются все-е-е бутылки пива.

Я довольно смотрю на разлетающиеся осколки, на восхищенных девчонок и предвкушаю награду за победу над вором. А охранник этот долбанный просто пробегает мимо и запрыгивает в уезжающий автобус!

Открыв рот, парни одновременно: «Да ладно?! А дальше что было?».

– Автобус уехал. Старшеклассник поднялся, посмотрел мне в глаза и начал разминать кулаки. И я все понял: убежать я не смогу – у меня же кость широкая… И я просто лег на асфальт, притворившись мертвым, ну вроде опоссума, надеясь, что скоро все закончится…

Марк с Максом озадаченно переглядываются, и очкарик спрашивает: «Ну и как, помогло?».

– Да не особо как-то… Потом я пришел домой – а мать просто с цепи сорвалась, я весь тако-ой избитый, да еще и в грязи и ошметках земли. Вы прикиньте, она меня отправила стирать одежду! Я часа три в ва-а-анной проторчал. Еще рука так болела. Потом мать увидела мою распухшую вывернутую руку и потащила меня к врачу.