Милана Фелиз - Динка-малинка

Девочка не заметила, сколько времени прошло, когда внезапно её живот сильно заурчал. Это означало, что надо было снова идти за малиной и прихватить ягод и для Лысухи, пусть Лысуха и ест понарошку. Но что если все игрушки ночью оживают и кукла в обиде, что ей пришлось в дождь остаться на ночь под черёмухой? Тогда Динка покормит её днём, а ночью Лысуха слижет малину и поймёт, что хозяйка её кормила. Главное – не давать Машке выкинуть Лысуху, потому что Машка часто говорит, что кукла позорная. Но чем же тогда играть? Не плюшевыми же игрушками в пакетиках с серванта? Их мама обернула целлофаном, чтобы не запылились. Жёлтого зайца, с которым спит Динка, на улицу нельзя, только дома. А китайские пупсики все вонючие, да и маленькие они, а вот Лысуха – большая. У Лысухи большой рот, а значит, ей легче размазать ягоду по губам, как будто бы она ела.

Обычно Динка питалась малиной всё лето, так что приход осени всегда был для неё настоящим потрясением – ягод с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Один из сентябрьских дней, когда Динка пришла с пустой кружкой домой под общий хохот отца и братьев, она не забыла до сих пор.

«Ну хоть ягодку, одну ягодку… – колотилось сердечко внутри Динки, когда она ползала среди пожелтевших листов. – Одну ягодку или две…»

В тот день кусты малины молчали, они перестали разговаривать по какой-то непонятной причине навсегда. Ни следующим летом, ни через год, ни через два – никогда Динка больше не слышала разговоров малины, остались только лишь жужжание насекомых, завывание ветра и плеск набиравшейся в цистерны воды.

Девочка не понимала, почему малина замолчала в тот день, ведь к осени Динка стала окончательно хорошей: она больше не сосала соску, больше не писалась в постель, она стала взрослой, но при этом пришла спасти последние ягодки от первых заморозков. Ведь когда батя и мальчишки придут закрывать малину от мороза, для ягод будет слишком поздно. Кусты пригнут к земле, накроют старыми фуфайками и закопают, не собрав последний урожай.

«Лучше бы побили, а то ржут, как кони! Лучше бы побили, это не так стыдно, чем когда они ржут», – пронеслось в голове у Динки, когда она поставила пустую кружку на стол, за которым обедали мальчишки и отец.

– А всё, ягод больше не будет, – отец громко отхлебнул чай из кружки.

– Садись есть, Динка-Малинка, – мать взяла девочку на руки, – а то мужики уже почти поели, а мне не с кем будет пообедать, я ж кашу собакам варила…

– До сих пор помню вкус этой малины. Я так любила эту малину… – улыбнулась Диана, облокотившись на подлокотник мягкого кресла, и слегка подвигала затёкшими ногами в белых кедах.

– А сейчас не любите?

– Сейчас не сильно, приелось. Сейчас я могу позволить себе купить любую ягоду. Когда я взрослой приезжала к родителям, создавалось впечатление, что это другая малина. Она стала другой уже на следующее лето и с каждым годом становилась всё менее вкусной. Самая сладкая малина была в августе 1994 года… Сейчас это не та малина… Да и родители уже не те…

– У вас были непростые отношения с родителями?

– Вы хотели сказать, с отцом?

– И с ним тоже.

– Я была ребёнком и не задумывалась об этом вообще. Знала только то, что когда он злой, лучше ему на глаза не попадаться.

– Вы не любили его?

– Любила, конечно, но малину – больше… – Диана хихикнула. – Впрочем, у меня просто не было выбора: любить его или нет.

– Но сейчас у вас он есть.

– Сейчас я его не люблю, потому что уже имею право на это. Я знаю, что должна простить его, у него было тяжёлое детство. А потом он вырвался из всего этого ужаса, а тут вдруг дети один за одним… Но это его не оправдывает. Поэтому я и не хочу детей – я не уверена, что смогу быть терпеливой, смогу сдержать себя, если что.

– Главное, чтобы вам было комфортно, поступайте, как чувствуете. – Психиатр поправила воротничок голубой рубашки и сделала пару пометок в блокноте.

Беременность лошади длится около одиннадцати месяцев. К июню 1996 года гнедая кобыла Ласка начала напоминать огромный воздушный шарик на четырёх длинных спичках. Лошадь отделили от коров и поселили в загоне с телятами. Одним летним утром Динка, едва встав с кровати, через форточку на кухне услышала счастливое пение матери. Девочка подбежала к окну, которое выходило на телячий двор и курятник, и обомлела. Мать кормила Ласку овсом из ведра, а рядом, прижавшись к тёплому боку кобылы, дрожал жеребёнок.