Милана Фелиз - Динка-малинка

– Доча! Доча! Динку не видели? – вдалеке послышался голос матери.

– Да в малине она, – ответил Мишка.

– Опять не расчесалась, – доложил Савка.

Динка выползла из кустов и устремилась на голос матери. Стараясь не помять завёрнутые в подол ягоды, она со всех ног пронеслась сначала между грядками, а затем между мальчишками, ковырявшимися в ржавом велосипеде. Девочка с трудом открыла дверь в тёмные сени и прошмыгнула на кухню.

На полу теснились пять ведер парного молока, а на столе уже вовсю гудел сепаратор. Мать стояла спиной и напевала себе под нос песню о девочке Катюше. Динка какое-то время тихо наблюдала за ней со стороны. Поверх серых старых носков на ногах матери красовались яркие синие резиновые тапочки. Юбку из выцветшей коричневой ткани прикрывал потрёпанный фартук, рукава тельняшки были закатаны до локтей, а длинная чёрная густая коса спрятана под белый платок.

Женщина черпала пластмассовым ковшиком парное молоко и выливала его в чан сепаратора. Молоко, как говорила мать, нужно «прогнать» тёплым, иначе сепаратор забьётся жиром, а папке будет лень разбирать и чинить этот шумный агрегат для сметаны.

– Мамочка! Мамуша! – Динка потянула мать за подол платья.

– Господи, доча! Опять напугала! – вздрогнула женщина и присела. От неё пахло молоком и травой – корова Майка, видимо, снова нализала платок матери во время дойки. Тёмно-карие глаза прищурились, отчего в уголках глаз на смуглой коже показались мелкие морщинки.

– Мамуш, я собрала малины тебе. Но только тебе, не бате, не Савке, не Мишке и тем более не Машке. Съешь скорее. – Динка, придерживая подол с малиной, протянула на исцарапанной пухлой ладошке несколько ягод.

– Руки мыла, малиновая девочка? – мать придвинулась к дочери.

– Конечно, мыла, с утра помыла с мылом, а то глисты же будут, если не помоешь. Ягоды чистые, дождь их помыл вчера, а я выдула жучков. Смотри, самые красивые для тебя.

– Сама бы кушала, доча. Ну давай тогда, покорми меня.

Мать открыла рот, а Динка, аккуратно привстав на цыпочки, отправила несколько ягод матери в рот.

– Динка-Малинка кормит мамку малинкой. – Мать прожевала ягоду, чмокнула дочь лоб и встала.

– А меня? – сзади послышался громкий голос отца.

Динка резко оглянулась и съёжилась. Отец скорчил смешную рожу и почесал волосы под серой кепкой.

– Ну давай… Ам, ам, ам. – Он присел на корточки рядом с девочкой. Его голубые глаза искрились, по загорелому лицу с отросшей за несколько дней щетиной расплылась белоснежная улыбка. – Руки мыла? А то глистов принесёшь.

– Мыла… – дрожащими пальцами Динка протянула ягоду и положила отцу в рот.

Он резко поморщился, а девочка медленно отступила на шаг назад.

– Фу-у-у, с жуком-вонючкой попался. – Он обтёр рот рукавом засаленной рубахи, а затем крепко обнял дочь и притянул для поцелуя. Шершавая щетина больно уколола щёку, а оставшиеся ягоды в подоле раздавились. Спустя пару секунд он отпустил Динку. Она неловко поправила подол платья, встряхнув ягоды.

– А этот-то, пастух наш, сегодня… – выпрямился отец и обратился к матери, но та жестом показала, что не слышит из-за сепаратора, и ему ничего не оставалось, как пройти в зал и включить телевизор.

Динка вскочила на стул около стола и вывалила помятые ягоды на изрезанную блёклую клеёнку, а потом спрыгнула и хотела пуститься наутёк, но её остановила мать.

– Молока хоть попей, не ела же ничего! – крикнула она под жужжание сепаратора.

– Я малины наелась, – бросила девочка и убежала в огород, где вчера забыла куклу Лысуху.

– Сама в малину превратишься скоро! – сказала мать закрытой двери.

Когда-то Лысуха была красивой, пока Динка не стала чесать её каждый день. Вскоре волос на пластмассовой голове почти не осталось, проплешины засверкали на висках и на лбу Лысухи, отчего кукла приобрела очень жалкий и потрёпанный вид.

«Вот бы у Лысухи снова отрасли волосы… Я бы их больше не чесала, – замечталась Динка, расположившись с куклой в тени черёмухи рядом с домом. – Дура эта Машка, привязалась со своими расчёсками. Себе-то аккуратно чешет, а мне постоянно дерёт волосы. Ведь облысею из-за Машки скоро. Не хочу быть, как Лысуха, пусть лучше так».

– А я уж думала, ты забыла про неё… – зашелестела черёмуха. – Потому постаралась укрыть Лысуху от дождя, чтобы краска на её лице не облезла. Но не кидай её больше.

– Не буду… Я всего разок её оставила… Ну или два.

Она раздела куклу догола и вынесла поближе к цистернам с водой, чтобы Лысуха стала тёплой и позагорала, как это делают красивые девушки в американских фильмах с дурацким гнусавым переводом. Савка обычно смеялся и говорил, что переводчик «наелся козявок», но Динка знала, что шутку эту он подхватил от Мишки.