Эльвира Смелик - Золушка не верит сказкам

– Чай будешь? Или, хочешь, кофе сварю?

– Чего это вдруг?

– Да я в баре работаю. Мне не трудно. Даже привычно.

– А! Ты поэтому так и распоряжаешься? Как у себя за стойкой. Чужими вещами.

– Вообще-то, чайник мой, – спокойно сообщает парень. – Я кое-что ещё неделю назад перевёз. – Добавляет многозначительно: – И тогда тебя здесь не было.

– И что?

А теперь есть. Вот она – я. Здесь.

– Так будешь чай?

– Ну, давай.

Всё равно же я с ним серьёзно поговорить собиралась. Может, освободит жилплощадь, поищет себе что-нибудь другое?

Я первой захожу на кухню. Обслуживать меня не надо, сама справлюсь. Наливаю кипяток в свою чашку. Действительно свою – я её с собой привезла. Она достаточно большая, чтобы десять раз за водой из-за стола не бегать. Я из неё и кофе пью, не свежесваренный правда, растворимый, некрепкий, почти без сахара, но с молоком. Потом достаю из упаковки и окунаю в кипяток заварочный пакетик, беру чашку в руки, разворачиваюсь.

Парень в задумчивости стоит перед холодильником и сосредоточенно на него пялится, но, заметив моё движение, вскидывается и без всякого смущения спрашивает:

– А у тебя есть, чего поесть? Неохота в магазин тащиться. – И, поймав мой негодующий взгляд, торопливо добавляет: – А я тебе отдам. Потом. Продуктами. Но могу сейчас деньгами.

– Да ладно, – равнодушно машу рукой. – Бери, чего хочешь.

Наверное, если я его накормлю, он с большим пониманием отнесётся к моему предложению. Хотя поживиться у меня тоже особенно нечем, я и сама в магазин только собиралась, но хлеб ещё точно оставался, и немного колбасы, и чуть-чуть сыра. А в шкафу есть конфеты и печенье.

Он по-прежнему по-хозяйски распоряжается, и у него лихо получается, не только кофе варить (поверю на слово), но и делать бутерброды.

– А ты будешь? – интересуется он у меня.

Так кто кого угощает?

– Ну, можно.

– Тебя, кстати, как зовут?

Смысл знакомиться перед прощанием? Но я всё равно вежливо отвечаю:

– Женя.

– А меня Роман. Рома.

– Ясно.

Он приносит тарелку с бутербродами и свою чашку – она, надо сказать, тоже не маленькая – устраивается за столом напротив, ест и смотрит в окно. Глаза у него всё-таки голубые, волосы светло-каштановые и брови с ресницами тоже не слишком тёмные. Подбородок чуть выступающий, твёрдо очерченный, посередине нижней губы глубокая бороздка. Наверное, в холода трескается.

Господи, о чём это я? Да не всё ли мне равно, как он выглядит? Даже не хочется называть его по имени, и нет смысла откладывать.

Запиваю очередной проглоченный кусок чаем и говорю:

– А может, ты всё-таки чего-нибудь другое себе подыщешь?

Рома отводит взгляд от окна, чуть хмурится и невозмутимо предлагает:

– Может, лучше ты? Всё-таки я первый сюда заехал.

А девушкам надо уступать. И что это ещё за детский сад: «Я – первый, ты – вторая».

– Вообще-то, это вещи твои первыми заехали, – уточняю я многозначительно. – Если, ты конечно, не врёшь. А тебя здесь не было. Иначе бы я раньше заметила. И неужели тебя вот так вот устраивает?

– Ну, не очень, – соглашается Рома. – Я тоже один жить рассчитывал. Но… в принципе, если уж так получилось, мне всё равно.

Вот же! Внешность интеллигентного викинга, характер нордический, непрошибаемый.

– А не боишься? Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я… сумасшедшая. На людей бросаюсь. Пока ты спишь, проберусь в твою комнату и…

Да что ж такое? Опять этот взгляд! А я опять вспоминаю, каким образом мы встретились, и чувствую себя… не совсем одетой. И у меня возникает ощущение, что он уже прикидывает, как я буду смотреться ночью в его комнате, но не с ножом или удавкой.

Какого чёрта?

Точно плесну в него чаем, если он снова начнёт красноречиво лыбиться, пусть даже только уголками рта. А если ещё чего и вякнет, пошлое… Но он только пожимает плечами и напоминает:

– Так дверь в комнату запирается. – И тут же интересуется без всякого перехода: – А ты чем занимаешься?

Похоже, мои предостережения не произвели на него совершенно никакого впечатления, не считая того, которое мне вот совсем некстати. Тогда, может, умные слова его напугают? Ага. И незаконченное высшее.

– Учусь. В магистратуре.

– На дневном?

Какая ему разница? Но я всё же отвечаю, точнее, мычу, дожёвывая остатки бутерброда:

– Угу.

– Ну так, – восклицает Рома, поводит ладонью, – значит, утром и днём тебя дома нет. А я на работе обычно во второй половине дня и прихожу поздно ночью. Или, можно сказать, рано утром. Ты в это время спать будешь. А когда встаёшь, тогда я уже сплю. Выходные у тебя же суббота и воскресенье? А у меня по скользящему графику: день через два. Так что особо и пересекаться не будем. В любом случае, другую квартиру искать мне пока точно некогда. И лень. Попозже – может быть. – Он даже не объясняет и не оправдывается, а просто ставит меня перед фактом, ещё и добавляет в заключение: – А на сумасшедшую или маньячку ты совсем не похожа.