Олег Моисеенко - Мы люди… Разлом

Офицеры квартирмейстерской службы находились в приподнятом и даже несколько возбужденном состоянии. Стояли последние погожие дни августа, освободившимся от служебных обязанностей господам офицерам хотелось побыть на природе, размяться, каждому из них были предоставлены лошади и разрешались конные прогулки в пределах охраняемой территории. Сергею Александровичу вечером было предложено поучаствовать в скачках с подполковником бароном Черским, знатоком лошадей и любимцем женских компаний, он согласился, но к назначенному времени не поступил доклад из штаба фронта и ему пришлось задержаться, а через некоторое время в комнату вошел обеспокоенный генерал Черный. Он потребовал доклад и, узнав, что донесения не поступали, вышел, скачки пришлось отложить. Сергей Александрович несколько раз звонил в квартирмейстерскую службу фронта, там отвечали, что завершают уточнять обстановку в армиях и в ближайшие полчаса донесение будет отправлено. В донесении, пришедшем поздней ночью, обозначалась линия соприкосновения с противником, только она почему-то заходила далеко в тылы армии фронта. Пришлось уточнять, так ли это, и было получено подтверждение. В тот момент это казалось досадным недоразумением. Утренним докладом генерал остался крайне недоволен, было непонятно, почему противник оказался в тылу самой мощной и подготовленной армии, но в штабе фронта добиться большего не удавалось, ответ был один: потеряна связь с командующим армией, обстановка уточняется и будет изложена в очередном донесении. В этот момент вошли еще два генерала, и произошло стихийное совещание, на котором прозвучали нелестные слова в адрес командующего фронтом и других генералов. Нужно было принимать меры, чтобы исправить обстановку, но было решено повременить, пока не прояснится обстановка в армиях фронта. Великий князь в то утро в канцелярию не заходил.

На следующий день поступили сведения о потерях, они были невообразимые: без вести пропавшими числилось более десятка генералов, около тысячи офицеров и несколько тысяч нижних чинов, число раненых еще подсчитывалось. В эти сведения никак не хотелось верить, стало ясно, что армии Северного фронта, на которые возлагались большие надежды, дальше вести наступление не могут. Сергей Александрович, как и все офицеры управления, был обескуражен таким положением дел, и было единодушно признано, что причинами неудач является бездарное командование фронтом и армиями, хотя всего несколько дней назад превозносился полководческий талант командующих и их умение управлять войсками. О случившемся необходимо было доложить государю, проект доклада готовил Сергей Александрович. На это раз доклад «не шел», мысли путались и возвращались к одной точке: как могли себя так повести командиры полков, дивизий да целых корпусов, что было взято столько пленных? Почему-то данные о количестве пленных обескураживали больше, чем о количестве убитых и раненых. Как мог командир корпусом выбросить перед противником белый флаг? Возникали и возникали вопросы, и мучительно находились слова и выражения о неудаче. Да, это неудача, но зато на другом фронте есть чем гордиться, а здесь оказались бездарные командующие, которых необходимо сменить. Спешно готовились циркуляры о передислокации войск, усилении фронта, необходимо было остановить продвижение противника, и это вскоре удалось. В те дни Сергей Александрович задумался о возвращении в действующую армию, такие мысли приходили ему вечером перед сном. «Там мое место, там я смогу показать себя. Готов командовать полком, и поведу его в бой, и будет слава», – думал он, засыпая.

Не приняла постриг Марина и ушла из монастыря, там наступил период упадка и разрухи, остались в нем лишь те монашки и послушницы, которым некуда было приткнуться и найти себе успокоение, оставалась одна отрада – служение в монастырской церкви. По предложению Пелагеи Марина поселилась в ее дворе. Со стороны могло показаться, что живут там два совсем разных по взглядам и делам человека, но тот, кто умел видеть в маленьких неприметных поступках дела большие, сказал бы, что эти женщины неразлучны и судьбы их связаны накрепко. Пелагея благодаря старцу Анисиму и своим врожденным способностям постигла многие тайны жития людей и их душ, глубокой связи человека и природы, прошла испытание страсти, одиночества, тоски и горя, ее не беспокоила плоть, все это осталось позади, а был каждый день – радостный и светлый. Марина находилась в начале такого пути, для нее Пелагея стала поводырем в окружающем ее море жизни. В монастыре она была все время занята послушанием, в церковной службе – каждодневными молитвами, к ночи уставала физически и спала сном праведника. Многое изменилось, когда Марина пришла жить на подворье Пелагеи. Обычными стали совместные трапезы, походы в церковь, работы во дворе, приготовление пищи, сбор трав, цветов, заготовка ягод, грибов и всего необходимого для пропитания и быта, неизменными остались уединенные утренняя и вечерняя молитвы. Многое они делали вместе, Пелагея старалась не навязывать свои суждения и привычки новой жительнице, часто оставляла ее одну, в такие минуты Марина шла к опушке леса, собирала полевые цветы, садилась под березкой и начинала плести венок. Она плела маленькие венки-колечки, которые можно было надевать на руку, венки для украшения волос на голове, а еще плела букетики, которые прикрепляла к сарафану. Такому рукоделию научила ее монахиня в монастыре, они с ней плели большие венки для обрамления икон в церкви на праздники. В этом занятии она находила утешение и радость, исчезали все тревоги, отступали воспоминания о дворе деда Игната, бабе Марфе, братьях, Акулине.