Ирина Cенкевич - Любовь ведьмы на крыше Мира. Повесть

– Легкотня… Это слово, стесняюсь спросить, от какого образования? А точно, от педагогического! Так и есть. – злобно прошипела Тамара Петровна.

Вера Васильевна вся расплылась в улыбке. Аккуратно взяла в руки книжку и оглянулась на коллег. Осторожно так оглянулась. Будто искала поддержки. А не найдя, сделала серьёзное лицо. Но радость взяла верх и улыбка вернулась. А Ксения будто бы и не видела всех этих метаморфоз. Сияла своими ведьминскими глазищами и даже не думала грустить. Не любила она это. Да и поводов для радости всегда у неё было намного больше, чем достаточно. Хотя, это не факт. Просто Ксюша была оптимисткой. Неубиваемой оптимисткой.

После всех этих непонятных передряг и из пальца высосанных конфликтов пришло какое-то перемирие. Даже самая шикарная «война» все равно будет хуже самого скромного и неказистого мира. Именно этими словами своей мудрой бабушки Ксения воспринимала этот фактор. Ну и пусть. Тишина – это очень даже неплохо.

В тот злополучный день все было как всегда. Серо, буднично, тоскливо. Но внезапно появилась необычная компания, что-то бурно обсуждающая, и оказалось, что сегодня будут учения по пожарной безопасности. И пошло-поехало. «Цыганочка с выходом» на улицу, возвращение в помещение, беседы и опять выход. И опять вход. Каждый реагировал на это по-своему. Ксюшу очень это все смешило. Особенно ее донимал тот факт, что эти выходы были для всех. А не все были готовы подчиниться общей команде. Некоторые уж слишком давно чувствовали себя избранными. И это их напрягало.

О, как же мы ее жаждем… Избранности. Чтобы не стоять в очереди. Чтобы на взмах ресниц прилетали бонусы. Чтобы пальцы веером. Чтобы гордой походкой от бедра мимо неудачников. И аргумент. По статусу, по виду, по замыслу не положено им. Хотя те же две руки, две ноги и голова. И не всегда глупее эта голова, кому не положено быть «избранным». И как-то платить за Избранность хотелось только деньгами. И не хотелось, как у Бутусова. «Видишь там, на горе, возвышается крест…»

Но пожарникам было начхать на избранность. При неповиновении раздавался крик и к выходу бежали все. Избранные терялись в толпе остальных бегущих, и такая суета почему-то очень смешила Ксеню. Да она всегда была очень смешливая. А тут прямо не могла сдержаться. Старалась хотя бы не смотреть ни на кого. А то мало ли… Ксюша не любила это. Человек просто банально может не понять, что с ним не так, раз эту персону так разносит. Недоразумение. А их и так в жизни хватало. Но эта ситуация очень смешила ее. И она с удовольствием поддалась. Ее удивительный смех никого и не трогал. Ее не заметили. А может, и не хотели замечать. Чужой смех не всегда приносит радость людям.

В этом столпотворении Ксения почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она всегда чувствовала взгляды. Кожей чувствовала. Сигнальные датчики сработали, и Ксюша повернула голову. И тут же взглядом столкнулась с темными глазами молодого человека. Он открыто смотрел на нее и не скрывал своего интереса. Потом взмах головы в сторону толпы, подмигнул, и уже вдвоем в два голоса они засмеялись. Это было так неимоверно. Они будто мгновенно превратились в сообщников. Переглядки и смех и опять уход каждого в свое помещение. После третьего изгнания из помещения Ксюша уже искала своими глазами того, кто понимал ее смех и без слов, и без объяснений. И он искал ее. Она это чувствовала. Она это понимала где-то на подкорке, где-то в солнечном сплетении, где-то у корней волос на макушке. И это было удивительно и не похоже ни на какое другое чувство.

Когда пожарные вдоволь нагоняли своих подопытных и уехали в своей красной огромной машине, оказалось, что полколлектива «уже с ног валятся» и у некоторых явно появились признаки то ли «инфаркта», то ли «инсульта». До конца рабочего дня оставалось полтора часа, и шеф из когорты «избранных» благополучно укатил домой. И где это видано, чтобы остальные задержались. Но тут оказалось, что уйти всем не получится. С охраной не договоришься. Единственный человек в коллективе была Ксюша, кому эти суровые дядьки улыбались. А ключи если сдать раньше, то в журнале так и запишут. Минута в минуту.

– Ксень, поговори со своими друзьями! Пусть запишут на час позже выход. А? – попросила Вера Васильевна.

Ксения пребывала в каком-то дивном состоянии. Сама не понимала, почему мысленно возвращалась к улыбке молодого человека из соседнего корпуса. Она точно раньше его не видела. Может быть, не заметила бы, потому что такую улыбку и глаза точно бы не забыла. Если бы раньше видела. Хотя внутри было такое чувство, что они знакомы уже лет сто как.