Виктор Вассбар - Перламутровая жизнь

– Откуда бы ты слышала, коли, говорю, сама вчера от Кирилла, мужа своего о страхе Божьем узнала.

– Ох, ты ж Господи ты мой! – горестно запричитали женщины. – И прям насмерть? – спросили в один голос.

– Мертвей не бывает, – ответила Пелагея. – С деревни Старо-Бардинской он, парнишка-то. Пошёл на «беседки» в соседнюю деревню – Карагайку, к любушке своей, пять верст прошёл, а на окраине, когда уже и дома́ рядом были, волки из тайги объявились. Напали на молодого парня, отважившегося в одиночку идти по полю зимнему, и остались от смельчака одни ноги. Нашли лишь на следующий день, когда мать его тревогу подняла. Ушёл, мол, сын, к голубушке своей, а домой не воротился. Страшная смерть, не приведи Господи.

Женщины перекрестились.

– Как нашли-то? – спросила Марфа.

– Валенки нашли, а в них парня ноги. Туловище, руки, голову, всё сгрызли окаянные, – горестно проговорила Пелагея.

– Ноги ли, руки… какая теперь разница. Матери-то каково. Взрастила сыночка, а похоронить-то и некого, – ответила Марфа.

– Не дело родителям детей хоронить, они должны родителей в последний путь отправлять, а оно вон как… вышло-то, – тяжело вздохнула Пелагея.

– Да… вот тебе и «беседки!» – вновь горестно промолвила Валентина. – Сидел бы дома, и горя бы матери не принёс. Ему то сейчас что… Всё одно…

– Сейчас-то оно, конечно, а как натерпелся… подумаю, мурашки по телу так и бегут, бегут, будь они неладны, – сказала Пелагея и тряхнулась всем телом, как от пронизывающего морозного ветра.

Со стороны тайги донёсся волчий вой.

Сало.

– А попрошайки так те совсем обнаглели, хотят по сёлам и прямо требуют на водку, не дать – грозят поджогом.

– С них станет. Ночью-то мы спим, а для них ночь – мать родная, – подтвердила Марфа слова Серафимы.

– Крысы, проклятые! – возмущённо воскликнула Валентина.

– Не крысы, а слоны, – поправила подругу Марфа.

– Пошто слоны-то? – усмехнулась Серафима.

– А потому что слоняются из деревни в деревню, вот и дали им такое прозвище. И ведь как требуют, тут тебе и смех и злость. Сама слышала, идёт такой слон и кричит: «Подайте здоровому, краснорожему на каменно строение, на кабацкое разорение, на стеклянный колокол!» – ответила Марфа.

– Что за колокол такой стеклянный? – удивилась Валентина.

– Кто их знает? Может для словца красного, а может по их бродяжьему разумению вещь нужная, – пожала плечами Марфа.

– Крышку гроба им стеклянную и на всеобщее обозрение, чтобы видели все пьяницы, до чего жизнь такая доводит… до нищеты и бродяжничества, – возмущённо проговорила Валентина.

Из дома, увидев через окно подруг, вышла Пелагея и сразу, не зная, о чём они ведут речь, выпалила:

– А в одной деревне богатый крестьянин выдавал замуж дочь. Так на свадьбе выпили сорок вёдер водки.

– Ох, ты ж Господи! Это ж какую утробу иметь надо!? – всплеснула руками Марфа.

– И откуда ты это знаешь? Сорока на хвосте принесла? – ухмыльнулась Серафима.

– Не сорока, – не обижаясь на подругу, ответила Пелагея, – Кирилл сказывал.

– Ну, ежели Кирилл, тогда конечно, дело ясное, что дело тёмное! – вновь ухмыльнулась Серафима.

– Зря ты, подруженька! В той деревне он был и сам всё слышал. В деревне той наш кум Пётр, он ему всё и поведал, а кум врать не будет, человек он серьёзный.

– И что же интересного, в свадьбе деревенской. Сколь у нас их было и сами венчаны, слава Богу. Пьют, это понятно. Как без этого? – Не унималась Серафима.

– Погоди, Серафима, не злыдничай. Послушаем Пелагею, – утихомирила подругу Валентина и к Пелагее, – говори соседушка.

– Вот я и говорю, свадьбу мужик богатый сделал. Насобирал по всем подворотням человек полтыщи, там тебе и мужики и бабы были, все, кому не лень было с печи слезть. Угодить селу надумал и пропоил более 500 рублей.

– Ох, ты ж, Господи! Деньжищи-то какие! – приплюснув правую руку к щеке, ужаснулась Валентина.

– Да кабы ещё это, так после ещё неделю гулеванили, поил и кормил всех, кому не лень в дом его прийти было, а после праздника-то над ним, дураком, все село смеялось. Хотел уважение водкой купить, а вышел изъян своему карману.

– Вот и поделом ему, коли он дурак набитый, – ухмыльнулась Серафима.

– На эти деньги можно в Северо-Американские Соединённые Штаты съездить, – задумчиво проговорила Марфа.

Подруги онемели и воззрились на Марфу округлившимися от удивления глазами. Брови женщин выползли вверх, а челюсть, отчалив от своего естественного причала, медленно поплыла в сторону вздымающейся груди.