Виктор Вассбар - Перламутровая жизнь

– Рад бы и я помочь вам, да только нет его дома. На прииск пошёл, работу ищет. Да вы можете нагнать его, он-то дальней дорогой идёт, а вы напрямки идите, на развилке и встретитесь.

– Спасибо, мил человек! – ответили мужики и двинулись по указанной дороге.

Дмитрия же, как только он вышел из дома, окликнул прятавшийся в кустах на околице Вавила.

– Сомнения меня берут насчёт добрых мыслей Якушева о тебе. Чую, задумал он что-то поскудное против тебя, давно понял его подлую натуру.

– И у меня тревожно на душе, – ответил Дмитрий.

– Вот что… Тут недалеко люди мои, проводим-ка мы тебя до прииска, а там, Бог даст, всё образумится. Оно и тебе и мне спокойнее будет, друг ты мне, значит, в обиду не должен тебя дать.

По дороге к ватаге Дмитрий и сопровождавшие его Вавила с друзьями увидели крадущихся к лесной развилке людей. Дмитрий сразу узнал в них своих истязателей и сказал об этом Вавиле.

– Вот, значит, куда отправил тебя Якушев. К смертоубийству! Ну, что ж, так тому и быть, только не тебе, друг, нынче помирать, а истязателям семьи твоей, – проговорил Вавила и обратился к своим товарищам. – Как, други, поможем Дмитрию.

– Об чём разговор!

– Сам Бог велел!

– В беде не оставим!

– Наш человек!

Ответили и, тихо выдвинувшись к развилке, побили всех четверых врагов Дмитрия.

– Волкам – волчья смерть! – проговорил Вавила. – Пусть теперь волчья братия их и хоронит.

– А ты, Дмитрий, возвращайся в село. Нечего тебе делать на прииске, повод это у Якушева был, что убить тебя. Предполагаю, думка у него насчёт твоей жены есть. Огородами иди, чтобы раньше времени тебя не приметил. Приметит, поймёт, план его сорвался, и своё поскудное дело сам завершит.

Вышел Дмитрий огородами к дому Якушева, зашёл в дом, а там жена его от физического домогательства Якушева из последних сил отбивается. С яростью набросился Дмитрий на похотливого старика, осмелившегося посягнуть на честь Виринеи, оторвал его от неё и ударил в грудь что есть силы. Якушев, разбросав в стороны руки, повалился навзничь и ударился головой об угол лавочки. Кровь хлынула из его головы.

– Господи! – воскликнула Виринея. – Что же теперь будет? Мы его убили!

Дмитрий оцепенело смотрел на мерзкого старика, дёргавшегося в предсмертных судорогах, и лихорадочно думал:

– Как быть? – но ничто не приходило на ум.

– В сарай его… – проговорила Виринея, чем вывела мужа из оцепенения.

– Верно говоришь, Виринеюшка! Сеном завалю и в тайгу пойду. А ты пока оставайся здесь, – приходя в себя от потрясения, ответил Дмитрий и, взвалив обмякшее тело Якушева на плечи, понёс его в сарай. – Там, завалив труп сеном, обернулся к жене. – Я к Вавиле пойду. Он тайгу хорошо знает, укажет, где можно схорониться. Обустроюсь, за тобой возвертаюсь. Ежели кто спрашивать будет о Якушеве, скажи, что он тебе не докладывал. Ушёл, а куда не знаешь.

Разлука.

Через час на Алтай налетел северный ветер, принёс снег, и к шести часам вечера земля укрылась толстым белым покрывалом. Снег пышными шапками повис на ветвях деревьев, лапнике, скрыл траву и таёжные тропы. Резко похолодало.

– Как-то там? – думал Дмитрий, интуитивно выбирая дорогу меж деревьев. – Куда, зачем иду? Всё одно поймают, не миновать каторги. Надо возвратиться! Откуда-то потянуло дымом. – Видно, не далеко ушёл. Проплутал, видно, вокруг деревни. Будь, что будет! Ворочусь!

К дыму примешивался тонкий треск горящего хвороста и через минуту Дмитрий увидел Вавилу и его товарищей кружком сидящих вокруг костра.

Рассказав о своей беде, Дмитрий попросил у ватаги совет:

– Куда идти, и идти ли, как быть, скажите, люди хорошие?

– Айда с нами! – предложил один из лихих людей.

– Не могу, семья у меня… Им без меня не выжить… и детки малые у меня… – ответил Дмитрий.

– Верно, говоришь, – сдвинув на лоб шапку и почёсывая затылок, задумчиво проговорил Вавила. – Но и в деревню тебе нельзя. Зачем зазря голову подставлять. Укажу я тебе место хорошее, вдали от дорог и сёл, обустроишься, а далее сам решишь как быть. А пока о семье твоей всем миром будем заботиться. Мы народ хошь и разбойный, но вольный, друзей в беде не оставляем. Вот сейчас и пойдём, укажу дорогу к новому для тебя месту.

– Пахома Назарыча надо бы по-людски похоронить, – потупив задумчивый взгляд на костёр, проговорил Дмитрий. – Как-никак, всё ж таки человек.

– Это само собой, чай не зверь какой… хотя и с душой похотливой… Да и, что зря говорить, без него нам бы долго в тайге не протянуть. Обучил всему, что сам знал и первое время с голоду умереть не дал. Потом-то мы уж сами себе харч добывали. Вот сейчас посидим ещё на дорожку и пойдём… вдвоём пойдём, а други мои дальше пойдут… на «квартиру» нашу зимнюю, таёжную.