Ирина Мисевич - Куда уходят скалы. Книга первая

Редактор Елена Некрасова

Корректор Светлана Иванова

Дизайнер обложки Мария Ведищева

© Ирина Мисевич, 2022

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-1562-6 (т. 1)

ISBN 978-5-0056-1561-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Гость говорил почти без акцента. «Вероятно, из эмигрантов», – подумал Михаил Кондратьевич. Профессор был из тех немногих русских, кому позволялось не только общаться с иностранцами, но и принимать их у себя. «Ария заморского гостя», – усмехнулся про себя Романовский, ему, светилу Советской фармакологии, вербовки были привычны. Нельзя сказать, что он был рад Советской власти, но Россию любил, уезжать не хотел, несмотря на то, что в 17-м его повели на расстрел, поставили лицом к стене собственного дома, благо, не убили, тяжело ранили, Софья Александровна выходила, спасла. С двухлетней Верочкой на руках, с еле живым мужем как-то выбралась в другую губернию, выправила всем новые документы, немного изменив фамилию. Как-то затерялись, выжили и приспособились к новой власти.

Профессор с приходом красных начинал аптекарем, но умище не спрячешь, и вскоре уже преподавал в медицинском институте, 1-м ММИ на Пироговке.

Идеи бессмертия, вечной молодости или хотя бы долгой безболезненной старости всегда притягивали сильных мира сего. Пока он может работать, пока подает надежды, семья – в безопасности, более того, они живут в огромной отдельной квартире, сыты, пайки из спецраспределителя, Софья Александровна и Верочка одеваются в Торгсине. Нет, эмигрировать профессор не хотел, Россия давала простор для науки, творчества, в поисках составляющих для его «таблетки молодости, здоровья и долголетия», которую он для краткости именовал препаратом, он мог ездить на Кавказ, на Дальний Восток, в Сибирь. Какая страна даст еще такой размах?!

Софья Александровна была на всю жизнь напугана революцией, новыми вождями, полуграмотными, но очень хваткими и жизнестойкими коммунистами. Она пыталась уговорить мужа уехать в спокойный и респектабельный Лондон или в беззаботный, легкий Париж… Но всякий раз муж убеждал ее в том, что «кровавое время пережили, жизнь налаживается, люди остаются людьми, зверское начало не может доминировать в человеке». Поскольку он со своими знаниями и открытиями нужен стране, науке, вождям, то и его близкие – под защитой. Подали чай и домашний пирог с вишней, фирменный шедевр Софьи Александровны.

– Я понял, господин профессор, что вы собираетесь ответить отказом, но не спешите, такие решения наспех не принимаются. Давайте возьмем паузу, но знайте: вас ценят и ждут, если вдруг вы решитесь, либо какие-то события вас заставят принять наше предложение, дайте нам знак, – произнес гость и вложил в руку Михаила Кондратьевича листок.

«Смотри-ка: был готов к отказу… Умный и предусмотрительный, впрочем, другого и не прислали бы», – отметил про себя Романовский. Текст-инструкцию внимательно изучил, дал просмотреть и запомнить супруге, затем, раскуривая сигару, поднес спичку к листку и сжег его. Романовский не курил, но запах дорогих сигар ему нравился, а особенно его любила супруга, даже просила иногда: «Покури немного, Миша, пусть в доме мужчиной пахнет…»

Гость ушел.

«Только бы эта инструкция не понадобилась никогда», – подумал профессор.

«Как же я скучаю по Парижу», – пронеслось в голове у Софьи Александровны.

Путь экспедиции лежал к потухшему вулкану, который спал уже больше 150 лет, за эти годы в его кратере появились уникальные растения с редкими целительными свойствами. Группа, которую возглавлял Романовский, по мнению русских, была не велика, всего 4 человека и 2 проводника, но для малонаселенной Якутии казалась огромной шумной толпой. Якуты жили обособлено, могли месяцами никого не видеть. Пришлых не сильно жаловали, приходилось коренных жителей подкупать, везти им подарки, стараться расположить этот ледяной народ к себе. Крайне чуждо местному пейзажу выглядел Михаил Кондратьевич: интеллигентное лицо, пенсне и гренадерский рост! Он и среди русских выделялся: почти 2 метра, атлетическая фигура. Якуты рядом с ним смотрелись как дети, но было бы большой ошибкой относиться к ним свысока. Здесь выживание всей группы зависело от этих «детей». Романовский всю жизнь помнил эту экспедицию, во всех мельчайших деталях. Он часто видел во сне то один день из этого путешествия, то другой, возвращаясь туда снова и снова.