Зоя Криминская - Второго дубля не будет

Помню один длинный и скучный день, а потом я, когда уже стемнело, сунула руки в чемодан, в котором мама перебирала вещи. Сунула в тот момент, когда мама его закрыла и сильно прищемила мне пальцы. Было очень больно, и ещё мне досталось от матери, хотя я ждала, что она меня пожалеет.

Ольга Голубева

Бабушка потом вспоминала. Жила родня голодно (а тут мы свалились на голову, как я понимаю, без копейки, ведь проезд стоил дорого). Часто варили какую-то постную баланду, называя ее по-французски – суп ратантуй. Бабушке очень понравилось название, и она часто повторяла – суп ратантуй, суп ратантуй. Дядя Витя слушал, слушал, а потом и спрашивает:

– Тетя Люда, а вы знаете, с чем это рифмуется – суп ратантуй, а посередине ….

– Да что ж ты мне раньше не сказал?

– Я думал, вы знаете

– Знаю и говорю?!!

Вот мы живем в отдельной своей комнате. Комнату выделили маме от больницы, где она работает. У нас соседи – Вершинины: муж с женой, маленькой дочкой Ирой и бабушкой. Когда мы топим печку, греется стена у соседей, а у нас холодно, поэтому нам ставят новую печку. Печку помню, а когда и как складывали ее – нет, не помню.

Для печки нужны дрова, лучше березовые – от них много тепла, а осина дрянь – совсем не то. Дрова привозят большими чурками и надо дрова сперва пилить пилой, а потом колоть топором.

Пилят дрова мама и бабушка вдвоем. Мама быстро устает и сердится. Я прошу попилить дрова. Но меня гонят, силенок во мне нет, я только мешаю. Пила большая и тупая, в ней есть сломанные зубья, что очень неудобно. Бабушка говорит, что надо новую пилу.

Топор тоже тупой. Дрова колет бабушка. Забьет топор в полено, а потом стучит поленом с топором по большой чурке, пока оно не расколется пополам. Затем дрова складывают в поленицы. К этому делу меня допускают на равных. Я таскаю по одному, двум поленьям и складываю их в свою маленькую поленницу. Надо еще следить, чтобы наши дрова не воровали соседи, хотя сараи запираются. Но сараи маленькие, и часть дров хранится на улице. Дров нужно много, зима очень длинная. Все дрова сразу не удавалось приготовить и их пилили и рубили уже зимой, часто прямо в комнате, если сильный мороз.

Мама несет меня на руках из детского сада. Я плачу, не хочу ходить в сад. Я больна ангиной, не могу глотать даже слюну. Мама обещает, что, когда я выздоровею, то больше не буду ходить в сад. И я дома с бабушкой. Бабушка любит петь: Ее любимая песня – «Средь высоких хлебов затерялося…». Я очень переживаю, когда слушаю эту песню. Мне нравится, как поет бабушка. Кроме того, когда она поет, значит пребывает в хорошем настроении. Но мама не разрешает бабушке петь, говорит, что ей медведь на ухо наступил. Мне очень жалко бабушку, но потом, оказывается, медведь наступил на ухо и мне. Когда это произошло и почему ухо целое, даже не поцарапано, мне не понятно. Но факт налицо. Медведь таки основательно потоптался на моих ушах. Как, наверное, все лишенные музыкального слуха люди, я плохо понимаю, в чем дефект моего пения. Я люблю петь и пою вместе с бабушкой. Правда, не часто.

Я плохо засыпаю вечерами, и меня пугают Хокой. Хокой меня пугали ещё в Солдатской. Хока большой, черный, лохматый и живет в темноте, прячась по углам. Он хватает непослушных детей, в основном девочек, и утаскивает куда-то в неведомое. Это очень страшно. Я сплю, укрывшись одеялом с головой, и буду любить спать так до старости.

Возле дома за сараями обрыв – спуск к реке. Там камышинки очень красивые, но мне туда нельзя. Я могу гулять возле дома, где меня все время обижает сосед – Толик Бова – красивый темноглазый мальчик на год старше меня. Его бабушка и моя бабушка ссорятся из-за наших склок. Я всё время жалуюсь на него. Он отравляет мне жизнь – дерется. Я боюсь гулять одна.

Возле дома через тропку – лесок, а в нем кедры. На кедрах шишки. В шишках вкусные орешки, но я не могу достать шишки – кедры высокие. Толик Бова старше меня и мальчик. Он залезает на кедр и кидает мне шишки.

Прихожу, рассказываю бабушке, она сердится:

– Пока я тебя защищаю и препираюсь с его бабушкой, вы уже помирились.

Мама и бабушка поскандалили с Вершиниными (женой и тещей) и не разговаривают. Их полуторагодовалой девочке Ире теперь нельзя ходить к нам, но она иногда врывается в нашу комнату и мчится от порога прямо к моим игрушкам. Она любила играть со мной, пока взрослые не поссорились. Мне тоже скучновато, и я рада была бы поиграть хоть с маленькой девочкой, но следом за ней в комнату стремительно влетает ее бабушка или мама и утаскивает обратно. Ира дрыгает ногами и орет как резаная.