Зоя Криминская - Второго дубля не будет

Купе поезда занавешено простыней – я тяжело болею корью, которой заразилась в больнице, где меня лечили от скарлатины. Болею в поезде Москва-Владивосток (10 суток дороги). Никаких впечатлений о дороге до этого момента в моей памяти нет. Меня ругают большие мальчики, которым из-за меня делают профилактические уколы. Я рада, что уколы не мне, хотя у меня высокая температура. У меня кукла, про которую мама все время говорит, что деньги на нее дал дедушка. Я должна это помнить, что дедушка хороший и добрый и любит меня. Но я в этом не уверена. Мне не нравится, что я должна это помнить.

Куклу назвали Наташкой

Мама ждет бабушку, и бабушка садится в наш вагон на полпути, радуется, целует меня, но отбирает очки, которые мне очень понравились. Поиграть не удается, я обиделась, но промолчала – к бабушке я еще не привыкла (вернее уже отвыкла, бабушка из Солдатской не поехала в Батуми, а уехала куда-то в сибирскую деревню, где работала акушеркой. Позднее она выговаривала маме, что та сорвала её с места и лишила самостоятельности. Больше бабушка уже не работала, на моей памяти).

Лужайка перед каким-то темным деревянным домом. На лужайке трава и желтые цветы, и я их рву. Бабушка в окошке второго этажа этого дома и машет нам рукой (она лежала в больнице с обострением язвы желудка).

Смеркается. Я иду по улице с папой. Он наступает ногой на лошадиный помет. Я привлекаю его внимание, хочу, чтобы он обошел их, но папа равнодушно пинает их ногой, а мне противно.

Детский сад

Вечер. Темно. На столе горит свечка, я сижу у мамы на коленях. Мужчина напротив – это папа (лица не помню, просто знаю). Мама плачет. Папа стучит кулаком по столу, свечка опрокидывается и гаснет. Я пугаюсь и, наверное, кричу (помню только испуг).

«Не пугай ребёнка» – говорит мама.

Мама дает мне в детский сад куклу и игру настольную. Я удивляюсь. Потом меня мама рано берет из сада и куда-то тащит за руку. Я не успеваю, капризничаю, может быть, даже плачу. Мне кажется, что жарко. Мы заходим в подъезд что-то поправить в моей одежде. Игру и куклу кладем на подоконник. Потом куклу я беру, а игру забываю. Хочу за ней вернуться, но мама не дает, мы, оказывается, опаздываем на поезд.

С мамой на бульваре

Потом поезд. Нас провожают и дарят большой букет красивых цветов. Я этому очень рада. Я люблю цветы. Но утром на столе в купе два букета – букет соседей больше и красивее нашего. Я очень оскорблена, соседи мне не нравятся. На их вопросы я не отвечаю.

В кустах

Мама прожила с папой во Владивостоке 4 месяца, бабушка и того меньше. Измученная постоянными скандалами, она уехала к сестре в Колпашево (один из скандалов я и запомнила), а через месяц, последним пароходом туда приехала мама со мной, сбежав от моего отца. На этом их семейная жизнь окончилась навсегда. Через 3 или 4 года папа приезжал к нам для оформления официального развода и мама дала ему его без слов

3. Колпашево

Мама будит меня посреди ночи. Очень холодно, темно и не хочется никуда идти. Но мы приехали, и вообще это уже пароход. Идем, уже светает. Стоит дом с пристройкой, на крыше пристройки лежит что-то белое, хочется подойти и смести рукой. Это снег, но я этого не знаю.

Потом какая-то квартира и крики незнакомой немолодой женщины: «Ноночка, Зоечка приехали!» И целует она меня с полным правом, но я ее прав на себя не знаю.

Бабушка стоит у окна и сердится. Нам не рады. Мама оправдывается. Но женщина, которая нас встретила (это бабушкина сестра баба Вера), заступается за нас и вообще, я это чувствую, не любит ссор.

Спим на полу, на чем-то с густой шерстью, плохо пахнет (это медвежья шкура, на которую мочится кот), посреди ночи раздается страшное рычание. Мне страшно, но разбудить маму я не решаюсь. Утром мама жалуется:

– Тетя Вера, вы так храпите.

Значит, это бабушка Вера издает такие страшные звуки, а вовсе не зверь из лесу. Это уже легче, но ночью опять страшно.

На веранде стоит высокая рыба в углу. До верха рыбы я не достану, даже если встану на стул. Рыбу зовут осётр. Ее принесли рыбаки- браконьеры.