Гарри Боро - Свидание с Америкой, или По следам Черной Жемчужины

– Егор.

– Ягр? – переспросила она.

– Ну, можно и Ягр.

– Теперь ты будешь со мной, Ягр, – сказала она и потащила меня за собой в танцующую толпу.

Где-то там среди танцующих ее друзья отвоевали себе островок и тусовались на нем плотной веселой стайкой – два парня и три девушки. Слупи представила меня как своего бойфренда.

– Хай, Ягр! – кричали они мне, продираясь голосами сквозь грохот музыки. Девушки чмокали меня в щеки – среди них и та угольная, что сделала сегодня это первой, парни жали мне руки.

– А как тебя зовут? – спохватился я, наконец, после того, как эйфория, связанная с моим появлением, потихоньку улеглась. – Как?? – тут же переспросил я после ее ответа.

Она повторила, и я подумал, что напрасно беспокоюсь насчет сходства некоторых английских имен и крепких русских выражений – она все равно об этом не знает.

– Очень красивое имя, – сказал я. – Салупа…

Представляю, в чем заподозрили бы меня некоторые товарищи по спортзалу, если сказать им, что я полночи общался с Салупой. Впрочем, через полночи я все-таки выяснил, что Салупой она никогда не была – все дело в произношении, как в случае с «твони-твенти». Да, я и не считал это важным обстоятельством тогда. Важным было только то, что она рядом – гибкая, красивая, упругая, жаркая, манящая, дразнящая – змея, жемчужина. Я фанател от нее с каждой минутой и просто изнемогал от желания.

– Что ты хочешь выпить? – кричал я ей.

– Ватка! – кричала она мне.

– Уот?

С «ваткой» получилось не совсем оперативно. Первый раз мне пришлось сходить с ней вместе к бару, чтобы она сама сделала заказ. Оказалось, что ватка – это наша водка. Вот уж не думал, что водка считается в Штатах клубным напитком, да еще женским. А нашим фифам коктейли, понимаешь, подавай. Под «ватку» отношения между нами развивались более чем стремительно. Через полчаса она уже прижималась ко мне попой, а я, скрестив пальцы рук на ее животе, гадал – чувствует она или нет через плотную ткань моих ферраров, что я к ней очень и очень неравнодушен. Она время от времени танцевала – делала шаг вперед, наклонялась и, мелко-мелко подрагивая попой, позволяла мне вдоволь насладиться видом ее белых трусиков-стрингов. Потом возвращалась назад и вновь приминала мое достоинство своим телом. Она была самой красивой в клубе. Она была самой красивой девушкой Вашингтона. Я знаю, о чем говорю, я пересмотрел за эти дни огромную толпу вашингтонских женщин – белых, черных, желтых и какого-то неопределенного цвета. Слупи превосходила их всех и во всем.

У нее умопомрачительное лицо – такие необычайные для черной тонкие черты, но при этом традиционно пухловатые и чувственные губы. А голос – просто песня.

– Ноу! – кричала она мне с какой-то особенной интонацией и мягким подчеркиванием первой буквы, прижимаясь всем телом, когда я спрашивал, есть ли у нее бойфренд. Может, эти ответы и казались мне песней, но голос у нее действительно красивый. Я млел и таял, опасаясь только того, что кто-то млеет вместе со мной и вот-вот заедет мне в ухо, чтобы избавиться от конкурента. Однажды я даже обнаружил за собой что-то вроде слежки. Огромный парень, чем-то похожий на программиста, сидел возле стены и, не мигая, смотрел, как мне показалось, прямо на меня.

– Она классная! – сказал я ему на всякий случай с доброй улыбкой, кивая на Слупи.

Парень не ответил.

– Она лучшая, – уже полувопросительно обратился я за разъяснениями еще раз.

Он опять промолчал, уставившись на мою физиономию.

– Она… – попытался я забросить удочку в третий раз, но Слупи потянула меня к себе.

– Драгс, – смеясь, сказала она мне, – он тебя не видит, он никого не видит, он спит.

Я оглянулся и только тут обнаружил, что парень и в самом деле в отключке. Его позу – слегка склонившееся вбок тело – вряд ли можно было назвать удобной. Ну, и слава богу. По внешним данным он являлся для меня самым опасным конкурентом. С его уходом в себя Слупи оставалась безраздельно моей. Так продолжалось несколько часов. Перед закрытием клуба она вытащила меня на улицу.

– Ты уходишь? – испугался я.

– С тобой – ты мой парень, – сказала она, – или ты хочешь остаться?

Я ее понимал. Во-первых, я научил ее, что понимаю, только когда «пипл» говорят медленно и употребляют простые слова. Слупи – умная и чуткая девушка. Во-вторых, я вообще спьяну понимал английский лучше, чем трезвый. Даже не знаю, почему. Наверно, включалось подсознание. Может, я в прошлой жизни был англичанином. А может, черным – из Ганы, потому что Слупи приехала в США из Ганы, а мы так подходим друг другу.