Надежда Нелидова - Бегляночки и розочки

– Вон, – кивала на светящийся экран, на крашеных блондинок, – эти сосульки, думаешь, через другое место в столицу пролезли? Через то самое.

Подкупила Альку тем, что пообещала купить кофточку. Алька видела на рынке: розовая, котёнок на груди, стразы…

***

За городом на объездной кольцевой дороге находилась автозаправочная станция. Рядом в низеньком молодом сосняке пряталась, струилась дымком шашлычная «У Рахима».

На крытой, влажной и тёмной от росы веранде, теснились пластиковые кресла: белые, твёрдые и холодные. Как у гинеколога, подумала Алька.

Девушки ждали хозяина. Катюха насвистывала: «Заведу себе грузина, буду лопать апельсины». Нервничала – и не зря. Алька категорически не понравилась Рахиму.

– Ни души, ни тела, – скривился он, едва взглянув на Альку. – Тут пощупать нечего. Тащишь, кого попало. Дальнобойщик, он натаскан на бабищах плечевых выносливых – ух! – туго сжал и выбросил волосатый кулак.

– Открой рот, – потребовал он у Альки. – Шире!

Равнодушно исследовал дёсны, помял язык, как клещами, раздвинул губы, заглянул в горло. Засунул толстые, едва уместившиеся в Алькином рту, кривые указательный и средний пальцы.

– Подсасывай, ну? Зубы, зубы втяни!

Алька не понимала, но максимально «убрала» зубы. Зачмокала, как телёнок. Её чуть не вывернуло – Рахим успел вытащить пальцы, брезгливо вытер об Алькину блузку. Слюнка у Альки была липкая, сладкая – не удержалась, купила в придорожном ларьке чупа-чупс.

– На костях мясо слаще, – унизительно уговаривала Катюха. – Она свеженькая, Рахимчик, деревенская. Какие её годы, шестнадцати нету. Самая сласть. Откормим, мясо нарастим… Нашим плечевым ещё фору даст.

Катюха, да не уговорит. Хозяин, прихватив Алькин паспорт, ушёл к своим мангалам. Катюха лихо забросила ногу на ногу: из джинсов выперла, как тесто, ослепительно белая складка кожи. Закурила.

– Ломается Рахимка. Цену сбивает… Ну, вот, – она повела сигареткой вокруг: – Твоё рабочее место, перевалочный пункт. Фронт работ. Птички поют, воздух… Курорт! Э, Алька, мне бы начинать, как ты начинаешь…

Она поискала пепельницу – не нашла. Воровато оглянувшись, стряхнула пепел в банку с крупными росистыми свежими ромашками на столе.

– Я тогда с родителями разругалась: на джинсы всё лето копила, а они пропили. Вылетела, в чём была, за деревню на трассу. Ливень хлещет, я на голову тепличную плёнку натянула. Туфли размокли, волосы хоть выжимай. Кто у такого чучела остановится? Мчатся фуры мимо, грязной водой с головы до ног окатывают, гудят в насмешку… Потом один пожилой дядька пожалел, остановился. На Чикатило похож, только без очков, – Катюха задумалась, тряхнула головой. – Лучше б не останавливался. Твоя дискотека – цветочки…

Взглянула на вытянувшееся Алькино лицо и расхохоталась:

– Не дрейфь, Алевтина!

– Кать, а почему – плечевые?

– А кто как говорит. Кабина тесная, оптимальная поза: ноги на плечи. Но я считаю, плечевые – это потому, что водила на женском плече засыпает. На тёплом, мягком надёжном плече. Боевая подруга, походно-полевая жена. А ещё, – вспомнила, – шофёры так между собой перегон, отрезок дороги называет – плечо. Плечо дороги… О, вон и наши клиенты.

На асфальтовый пятачок, запятнанный весёлыми радужными лужицами, важно переваливаясь, одна за другой спускались с трассы несколько громадных фур… Ветерок донёс из сосняка запах жареного мяса. У Альки забурчало в животе. Катюха засмеялась:

– Сейчас, пузо, хозяйка на тебя заработает, покормит. Если постарается, конечно.

***

Алька уехала на смену. Катюху она больше никогда не видела. На расспросы знакомые дальнобойщики отводили глаза. Рахим, когда Алька особенно настырно пристала, наорал, бешено вращая глазами:

– Слушай, я что тебе, собака-ищейка, да?! Восемь штук выпросила, воровка твоя Катька. Придёт – убью.

Алька пробовала отыскать Катюхину сестру Зинку, но та лечилась от плохой болезни в диспансере за колючей проволокой. Делать нечего, поплелась в милицию. Там с неё стали снимать свидетельские показания: кем ей являлась Катюха, где работала…

– Она не работала временно… Вернее, работала… Временно, у Рахима…

– У Рахима? – следователь скомкал протокол допроса и швырнул в урну:

– Будет милиция дорожными проститутками заниматься! Делать нам больше нечего.

Когда Алька пулей летела к дверям, в спину коротко посоветовал:

– В кювете где-нибудь ищи подружку, прикопанную… Счастье, если быстрой смертью умерла.