Александр Сороковик - Гроза. Рассказы о любви

Мы чувствовали себя старшеклассниками, сбежавшими из-под родительского контроля, и вели себя не как состоявшиеся любовники, а словно подростки: держались за руки, фыркали в кулак, а выбежав на улицу, вдруг зашлись хохотом, хотя фильм был совсем не смешной.

Вломились в полупустой троллейбус, плюхнулись на сиденье, потом передумали, пересели, и ещё раз. Пассажиры смотрели на нас, кто с улыбкой, кто осуждающе, а мы фыркали, стараясь сдержать безудержный смех.

Потом нам попался ещё открытый дежурный гастроном.

– Я хочу пить! – капризно протянула Лена.

– Айн момент! – я бросился внутрь и купил бутылку «Куяльника».

Снова, как в день знакомства, открыл её своей знаменитой расчёской, и мы по очереди пили минералку из горлышка, проливая на одежду.

А когда вернулись на квартиру, Лена в прихожей порывисто обняла меня, поцеловала несколько раз, и убежала на кухню. Тогда я первый и последний раз видел, как она плачет…

***

– Я люблю тебя, и не хочу, чтобы ты уезжала!

– Я тоже не хочу. И всё же уеду.

– Но почему? Зачем? Ты же не любишь своего мужа!

– Не люблю, ты прав.

– А меня любишь!

– Никогда я этого не говорила!

– А мне не надо ничего говорить, я же не слепой!

– Ты, Санечка, не слепой, ты глупый. Неповзрослевший провинциал. Я что, теперь должна бросить мужа?

– Да!

– Ага, и родителей, и брата!

– Причём тут твои родители? И брат?

– А притом! Выслушай меня, Санечка, выслушай, и постарайся понять! Я до двадцати лет жила с родителями и братом в коммуналке на Степовой, нам никакая квартира не светила. Батя побухивал периодически, мамка на себя рукой махнула. Мы с Витькой изо всех сил пытались бороться, он школу заканчивал, а я в институт поступила, отучилась три года, на практике в столице была, и там с будущим мужем познакомилась. Он большой пост в прокуратуре занимал, вдовец, старше моего папани, но крепкий ещё. Не буду тебе подробности размазывать, но он мало того, что меня в красивую жизнь вытащил, он и родителей спас, батю от алкоголизма вылечил, мамку на поправку здоровья в кремлёвскую клинику положил, Витьку в Бауманку протолкнул, кооперативную квартиру в Москве им оформил. У нас с ним договор такой, с мужем: я месяц отдыхаю, как мне заблагорассудится, он меня всем обеспечивает, не контролирует, не следит. А я потом возвращаюсь к нему бодрая, весёлая, отдохнувшая, безо всяких душевных терзаний. Сашенька, милый, я говорила уже, не знаю, про любовь трепаться не буду, мне ни с кем так сладко не было. Но я не сволочь и не предательница. Муж меня ждёт, и я к нему вернусь!

– А мне ты не предательница!?

– Не надо, Саша, это не честно. Я ничего тебе не обещала, поэтому и не предаю. Ну, сложилось так, не судьба нам быть вместе! Давай не будем отравлять последние золотые дни, пожалуйста…

Она прижималась ко мне, целовала, и я, не в силах спорить, обнимал её в ответ, мы опять были друг с другом, и я наивно надеялся, что как-нибудь всё утрясётся.

***

Лена должна была уезжать послезавтра, но тем утром я, проснувшись, ощутил холод пустой квартиры. Думал, что вышла в магазин, тем более что некоторые её вещи были разбросаны по стульям, а в кухне ждал приготовленный завтрак. И только потом увидел короткую записку: «Спасибо, Санечка, за наш Золотой июль! Долгие проводы – лишние слёзы. Будь счастлив, прощай!» Наверное, её рано утром увёз прямо в аэропорт на своей машине прокурорский холуй Серёжа, а я остался в чужой квартире, возле никому не нужного остывшего завтрака…

***

А потом были буйные девяностые. Я поднимался, падал, опять поднимался, по крохам строил свой бизнес. Пытался ли я найти Лену? Как сказать… Вы же помните это время. Искать в огромном, враждебном к чужакам городе жену прокурора, о котором не знал почти ничего? Вроде, Лена говорила, что его звали Василий. И что?

Кто-то говорил, что похожую по описанию пару расстреляли бандюки в их машине. Другие слышали, что подались они в Америку. Или сгнили в нищете, не приспособившись к новым реалиям. Эх, хотя бы фамилию знать! Так и стёрлись все следы моего Золотого июля. Вот и прекратил пустые поиски, наверное, погибла моя любовь в этом водовороте, исчезла без следа.

В середине нулевых я обрёл прочную стабильность, женился без любви, жена родила двух дочек. Хороший, доходный по местным меркам бизнес, крепкая семья (ведь для крепости семьи любовь совсем не обязательна, правда?), в общем, грех жаловаться.

***

В тот день домой ехать не хотелось, и я, оставив машину на стоянке возле офиса, зашёл в маленький, но весьма неплохой ресторанчик, где меня хорошо знали – поужинать и немного выпить, настроение почему-то было тоскливое.