Олег Красин - Отель Калифорния. Сборник новелл и рассказов

Я вспоминаю как перед началом конференции мы дружной толпой отправились в сквер имени Чехова, чтобы почтительно постоять возле памятника Антону Павловичу. Смирный Чехов присел, держа в руках шляпу и ностальгически глядя вдаль. Видимо, он прикидывал, когда ему можно будет, наконец, свалить с острова и отправиться прямиком в Гонконг, где его ожидали китайские проститутки. По крайней мере, о встрече с ними он упоминал в своих письмах. Там, возле Чехова, оставшись один, я спокойно выкурил сигаретку, прежде чем отправиться отсиживать задницу.

Завсегдатаям этого мероприятия и его дежурным участницам меня представили походя, между делом. Действительно, зачем тратить время на посланца малоизвестного на Сахалине интернет-журнала, пусть даже приехавшего ради такого события из Москвы. Впрочем, я не в обиде, чужое внимание, мне точно сейчас не нужно.

После нескольких пишущих читательниц вдруг пригласили выступить Анжелу. Вчерашнюю свою знакомую, с которой провел бурную ночь, я поначалу не узнал. Перед нами явилась скромная девушка в джинсах и короткой розовой майке. Ее черные роскошные волосы были забраны в пучок на затылке, глаза скрыты за обыкновенными очками для чтения, разительно изменившими лицо. Из-за них она стала похожа на учительницу младших классов, скромную и ответственную девушку. И конечно, никакого люрекса, никаких голых, воздетых к небесам соблазнительных рук, никаких вампирических губ, никакой Моники Белуччи.

Она начинает читать, но я отключаю мозг и предаюсь воспоминаниям о прошедшей ночи. Неужели эта девушка была со мной в постели? Да, пожалуй, была! Я невольно потираю ноющее колено правой ноги. Уже под самое утро, когда пришла пора подняться с постели и умываться, я отправился в туалетную комнату. Там находилась вполне себе приличная душевая кабина – не ванная с пластиковой шторкой и не кабинка, в которой с трудом можно повернуться, а угол, отгороженный двумя стеклянными дверцами. Кто бы мог ожидать такой роскоши от третьесортного отеля!

Я зашел внутрь, открыл воду. Струйки сначала прохладной, освежающей, а потом все теплеющей воды полились на мое тело. Постепенно я начал приходить в себя, намылил гелем голову и тут услышал шорох двигающихся по пазам дверей, почувствовал приток холодного воздуха.

«Думал брошу тебя одного?» – раздался знакомый с хрипотцой голос. Ее руки обвили меня сзади, она плотно прижалась ко мне, и я опять, в который раз за это время почувствовал в себе неуемное желание. Из-за пены я не видел ее лица, но хорошо его представил: ее раскрытый от удовольствия рот, запрокинутую назад голову, ее распахнутые, ничего не видящие глаза. Мне хотелось смыть пену с лица, но она остановила: «Не надо, так прикольней!»

Нащупав плечи Анжелы, я хотел повернуть ее спиной и войти сзади, но произошел комичный случай – из-за неловкого движения я поскользнулся, упал на мокрый пол и больно ударил колено. Ушибленное место теперь болело, его я потирал, сидя на конференции. «Наверное, синяк вскочил», – констатировал я. Ничего, на любовном фронте это не самая большая потеря, которая может случиться. Гораздо больнее, когда разбиваются сердца.

Зал между тем погрузился в полную тишину. Звучный голос Анжелы рассказывал нечто интересное. Я отвлекся от своих мыслей, попытался вникнуть в смысл ее истории. Она была о неких людях-айнах, живших на берегу местной реки Аксакай. Как я понял, река текла где-то на севере острова. «Кажется, это история об охотниках-рыболовах Сахалина, о местных обычаях и причудах», – иронично предположил я с чувством некоего превосходства жителя из столицы, причастного к писательству. Однако, затем стал слушать внимательнее, отбросив скепсис.

Анжела рассказывала о том, что на берегу этой самой реки жили не просто люди, это были люди-однодневки. Спокойный низкий ее голос, казалось, лился из самих глубин загадочного острова, он завораживал, приковывал внимание и не отпускал. Я начал припоминать откуда мне известно о людях-однодневках и вспомнил вдруг о древних философах, римлянах и греках.

Когда-то давно мне хотелось найти у них что-нибудь о сексе, но там была лишь одна заумная хрень. Так вот об этих необычных людях упоминал Аристотель, который писал о реке Гипанисе, что течет в Черное море с Европейской стороны. Возле нее и жили эти самые люди. Как я выяснил, Гипанисом греки называли Южный Буг, а люди звались однодневками, не потому что были примитивными и поверхностными в интеллектуальном плане, а потому что жили от заката до рассвета. В течение дня они стремительно проживали свою жизнь и если утром, на восходе, были младенцами, то к закату становились глубокими старцами.