Валентина Ми - И вздохнула она, легко и свободно

Он говорил о родных с такой сердечностью, что Анна невольно заулыбалась. И почувствовала некую лёгкость в душе, будто растворился и смылся тоскливый, горький комок боли, обиды, разочарования. И, кажется, можно вдохнуть полной грудью.

– Я тоже очень люблю своих родителей, брата. Но меня так опекали…

Анну это утомляло, тяготило. Они не понимали, что подавляют её своей заботой, назиданиями: "Чтобы в девять часов дома была… А с кем ты так долго разговариваешь по телефону? Куда ты идёшь? Когда вернёшься?" Она просто задыхалась от всего этого. Получив диплом, заключила контракт с издательством другого города и поставила родителей перед фактом.

Уже живя самостоятельно, девушка поняла, что совсем не умеет выстраивать отношения с мужчинами. Внутри таились скованность, застенчивость, робость. И задумываясь над этим, Анна понимала причину. Игры юности – свидания, расставания, девичьи мечты, лёгкие влюблённости – прошли мимо неё. Если что-то в прошлом ускользнуло, то потом появляется чувство странной обделённости в жизни. Наверстать упущенное, трудно.

Ей было так легко раскрывать свою душу этому чудному "Деду Морозу".

Она продолжала рассказывать о себе. Родители водили её на всякие курсы, секции. Три года занималась в балетной студии, ходила в художественную школу, окончила музыкальное училище. И вот за всеми этими занятиями, кажется, пропустила нечто важное в том периоде своей жизни.

– Я не приобрела нужных навыков, не имела опыта общения, – рассказывала Анна. – И когда Женя легко, непринуждённо, весело предложил: "А давай будем жить вместе…", – мне показалось, что это мой человек, моя половинка.

– Ну и что плохого в родительской опеке? – прогремел голос Жоры. – Я тоже опекаю своих сестёр. Если их в девять вечера нет дома, начинаю засыпать сообщениями: "Где, когда придёте?". А ты не думала о том, что тебя не контролируют, а беспокоятся. Пусть лучше надзор, опека, чем полное равнодушие и холод со стороны близких. Уж я-то знаю, как безразличие родителей отражается на дальнейшей судьбе человека. Гораздо хуже, когда дети растут как сорняки.

Он посмотрел на девушку и уверенно кивнул:

– Так что Анна, ты счастливая. Сама же говоришь: записывали тебя во всякие кружки. Зачем? Чтобы ты, позже, определилась, что тебе ближе. Мне по работе приходилось сталкиваться со всякими надломленными, изуродованными, скукоженными душами взрослых людей. Это страшно, когда в детстве ты никому не нужен. А если дали тебе заряд любви, то уже потом легко можно шагать по жизни с песней, преодолевая барьеры. И он неожиданно затянул своим сочным басом.

Ой, и я знаю эти стихи, – улыбнулась Анна. – Импровизирую на ходу, – и она запела таким красивым, чистым, звонким сопрано, что Жора замер на несколько секунд, слушая её.

– Голос у тебя обалденный с удивительной эмоциональной окраской, вот уж не ожидал. Кажется, ты выбрала не ту профессию. Вот эта песня просто создана для тебя.

Он пел, глядя на неё, видимо, намекая, предупреждая. Анна слушала и думала: "как хорошо, что я не захлопнула дверь перед ним".

И будто волшебным веером взмахнули перед её лицом. И выглянула, высветилась ослепительная женская красота. Очаровательные ямочки засверкали на щеках. Густые, каштановые волнистые волосы обрамляли изящный овал лица. Огоньки от мерцающих свеч сверкали и веселились в синих глазах с длинными, почти чёрными ресницами.

– Жора, – спохватилась Анна. – Мы пропустили встречу Нового года.

– Почему же, мы очень даже его хорошо встретили. Вот ты уже улыбаешься.

…А после они включили телевизор. Стали обсуждать весёлые волны новогодней передачи. Кем-то восхищались, над кем-то посмеивались. Вспомнили Эльдара Рязанова, и его шедевр "Иронию судьбы". Кто же теперь поверит в Новогоднее чудо, если во второй части он позволил другим, бесталанным режиссёрам, исковеркать светлую и чистую идею фильма. И можно ли влюбиться в героя Хабенского, глядя на его пьяное, лоснящееся лицо, а ведь как обаятельно сыграл Андрей Мягков.