Ана Марси - В поисках чувств

Хаггар был высоким, стройным мужчиной атлетического телосложения, производившим на женщин неизгладимое впечатление своими сильными руками, широкими плечами, уверенным взглядом серо-голубых, с прищуром глаз. Его голос был низким и шел как бы из живота. Как только он начинал говорить, женщины замирали и слушали его, мечтательно прикрыв глаза. Гипнотически действовал этот голос на женщин. А еще на собак. Но вот воины, настоящие воины-мужчины, почему-то не доверяли Хаггару. И вроде бы не было повода усомниться в его мужестве, и вроде бы шел он в бой со всеми и не трусил, а не было ему доверия.

Фразы строил красивые и плавные, гладко говорил, но сквозила какая-то гнильца в этой речи его текучей, часто не договаривал до конца, повисало в воздухе молчание и ощущалось, что хочет он уйти от ответа, лишь бы решений не принимать самому. Абигэйль знала грешок этот за ним, но любовь ее была слепа, и вовсе не потому, что она была слишком наивна, нет. Эта девушка видела чистую сущность, проявления чистого потенциала души в человеке, а сущность у каждого человека прекрасна. Ведь так?

Потому она и не замечала недостатков, пока уж жизнь нос к носу ее не столкнет и не покажет, пока она страдать не станет горько. Тогда бровь вверх подымет в удивлении и застынет на некоторое время, как будто резанули чем-то острым, глаза грустно вниз опустит, ресницами длинными укроется. Переживет разочарование, утром проснется и опять, как птичка вольная, щебечет и красивое вокруг видит…

Распахнула широко глаза, подбежала Абигэйль к Хаггару, а он прищуром таким недобрым глянул, холодом окатил и говорит своим низким голосом:

– Ты должна уйти отсюда, народ волнуется. В стаде умерло пять коров, и все подозревают тебя.

– Как уйти? Куда?

– Куда угодно, лишь бы подальше, дали тебе время до рассвета, не то придут утром и… плохо может это все закончиться.

Страшная боль защемила где-то глубоко в груди, как будто кто-то сжал рукой сердце. Абигэйль сложно стало дышать, она с мольбой посмотрела в глаза Хаггару:

– Ты пойдешь со мной? Правда? Ты не оставишь меня?

Хаггар досадливо поморщился и выдавил:

– Нет, я останусь здесь, со своим народом. А вот тебе лучше уйти. Если тебе дорога жизнь…

Забрезжил рассвет, и Абигэйль, с опухшими от слез и горя глазами отправилась в путь. Она была раздавлена предательством любимого и никак не могла понять, что же ей делать. Она брела по пустынному берегу все дальше и дальше от того места, где прошло ее детство и юность, все дальше и дальше от людей, которых так любила и ради которых готова была на все. Ее стопы были изранены ракушками, платье износилось, но впереди было только море и скалистый неприветливый берег. Семь долгих дней длилось ее путешествие. Еды практически не осталось, жадные грифы кружили над ее головой, терпеливо ожидая, пока она ослабеет.

На восьмой день, ранним утром, она набрела на пустынный берег, где только чайки и облака. Но там, вдали, в глубине, высился огромный светлый дом, открытыми окнами своими и всем видом – решительным и открытым ветрам, напоминающий устремленный в море парусник. Абигэйль подошла поближе. Она была голодна и несчастна, вся продрогшая, со спутанными волосами. Губы запеклись, ей страшно хотелось пить и есть. Навстречу ей вышел мужчина. Среднего роста, крепко сбитый, светлоглазый и спокойный. Он внимательно всматривался в ее лицо, не говоря ни слова. Абигэйль подошла к нему поближе, тихо вздохнула и потеряла сознание. Очнулась она в светлой комнате, увидев прямо перед собой огромные детские глазища. Они таращились на нее с неподдельным любопытством:

– Кто ты? Откуда взялась в нашем доме?

– Я Абигэйль, жительница Исаки, того самого края где летают огромные коршуны и повсюду пасутся стада коров.

– Отец притащил тебя сюда бездыханную и велел мне присматривать за тобой…

Абигэйль зажмурилась, и вдруг, в один короткий миг, вспомнила все, что произошло с ней. Горе и печаль затопили ее сердце, связали ее язык и не позволили больше проронить ни слова. Ком обиды застрял в горле, и она помахала головой в сторону стола, прося воды. Мальчик внимательно посмотрел на нее и смягчился:

– Живи здесь, ладно. Ты нам не помешаешь. Моя мать умерла, так что мы будем рады, если кто-то сможет готовить еду и присматривать за хозяйством.

Абигэйль облегченно вздохнула, закрыла глаза и снова провалилась в тяжелый сон.