Леонид Кабанов - Гибель буревестника

Гул усилился. Председатель строго сказал Зудину:

– Назови фамилию.

– Кличут Петькой, он за поджоги сидел.

Толпа ринулась к дому, где жил Петька. У некоторых в руках появились жерди.

Возле калитки все остановились. Из дома вышла хозяйка:

– Чего всполошились?

– Где постоялец?

– Спит.

– Давай его сюда.

Хозяйка пожала плечами, крикнула:

– Петька, к тебе гости.

Вскоре вышел заспанный мужчина. Десятки разъяренных людей молча пошли стеной на Петьку. Тот от страха попятился.

– Как я понял, ко мне претензии.

Рев усилился:

– Ах ты, гад, издеваешься!

Из толпы вышел фронтовик Кирилл. В его руках блестело лезвие топора.

Зэк попятился:

– Объясните.

– Голову на плаху, собака, – Кирилл взмахнул топором.

Вдруг перед ним возникла девичья фигура.

– Остынь, Киря, он не виноват.

Наступила неловкая тишина. Его нарушила та же девушка Дуся:

– Мой жених, Димка, поджег. Мы любились на сеновале. Димка покурил, потушил окурок, но, видимо, не до конца.

Девушка зарыдала. Она поняла, что рушит свою жизнь, губит и жениха. В толпе стоял и Димка. Он вырвался вперед, упал на колени:

– Простите меня, люди!

Односельчане стали молча расходится. Участковый поднял с земли парня:

– Идем, глупый щенок. Свой дом увидишь лет через пять. Невесту тоже.

Дуся зарыдала еще громче:

– Не вини меня, Дима. Не могла я иначе. Люди могли погубить невинную душу.

– Обо мне подумала?

– Не знаю.

– Я проклинаю тебя!

– Умолкни, подлец! – заорал милиционер.

Димку увели, а Дуся, как заклинание, шептала:

– Я не виновата, не виновата, Дима. Прости меня…

К ней подошел Пантелей, обнял за плечи:

– Иди домой, дочка, ты все правильно сделала. Завтра вечером жду тебя на общее колхозное собрание.

…Зал гудел, как улей. Все обсуждали происшествие с конюшней. Димку не вспоминали. Доброго слова удосужились Егор со своей женой. Председатель представил его к местной награде.

– За героизм и мужество, – торжественно начал он, – чету Гредневых награждаю мешком муки.

Гул одобрения разнесся по клубу. Конюшню решили отремонтировать. За это проголосовало большинство.

Затем утвердили план работы на ближайший месяц. Надо было много построить, вспахать, надоить.

Люди чесали затылок: до войны за полгода это не делалось.

Пантелей резко обрывал панические разговоры:

– То было другое время. Враг разрушил полстраны. Партия приказала немедленно восстанавливать народное хозяйство. Кто против?

Все притихли. Знали: если что, придут сотрудники НКВД.

В конце собрания председатель обратился к Егору:

– Ты с женой пока никудышные работники. Даю неделю отпуска. У вас в Троицке родня, поезжайте, отдохните.

На глазах Валентины выступили слезы благодарности.

Председатель поднял руку, шум утих.

– Товарищи, нас объединили с соседним слабым колхозом. Нужно дать коллективу красивое, современное название.

Со всех сторон посыпались предложения. Их тут же опровергали. Егор вспомнил школу, великого писателя Максима Горького. Сквозь шум и гам воскликнул:

– Буревестник!

Шквал аплодисментов прокатился по залу.

Председатель колхоза выделил Егору лошадь с телегой, на прощание напутствовал:

– Погрузи со склада мешок муки, выменяй на гвозди.

– Постараюсь, в Троицке пять заводов, глядишь, где-то и клюнут.

Егор лукавил. Сестра Валентины Зина была замужем за директором дизельного завода. Там занимались производством, строили дома для рабочих.

Выехали спозаранку. С собой взяли хлеб, лук, вяленое мясо. Егор правил лошадьми, Валентина с детьми расположились в телеге. В перелесках часто останавливались. Мальчишки носились между деревьями, взрослые собирали грибы. К полудню набрали три ведра груздей, белых и рыжиков.

В Троицк заявились под вечер.

Сестра с мужем жили на окраине города, занимали маленький бревенчатый дом. Недалеко от них еще раньше поселился отец Александр Владимирович с женой Галиной Петровной.

Остановились у Зины. Муж ее, Сергей Семенович, послал сына за родителями. Александр Владимирович с супругой пришли нарядные, счастливые.

– Дайте я вас расцелую, мои хорошие.

Он облобызал все семейство, обратился к Галине Петровне:

– Вот какими орлами, мать, семейство Дикопольцевых прирастает молодой порослью.

Егор деликатно возразил:

– Семейство Гредневых.

Все дружно рассмеялись, взрослые подняли стопки, чокнулись.