Михаил Дорошенко - Боргезия

– Чтобы лишить его величества воли, когда события начнут совпадать с предсказаниями.

– И какие события, как вы считаете?

– Неудача в военной компании, бунт, покушение на семью, дворцовый переворот. Да мало ли что! Все перечислено в предсказаниях.

– Зачем такой сложный путь?

– У черта, пардон, Грегуара, своя логика.

– Неужели не существует другой оптимистический вариант развития событий?

– Ох, сомневаюсь, – качает головой Грин. – Полагаю, нам подставляют крайне пессимистические варианты.

– Каковы наши действия?

– Кажется, мы подошли к той черте, за которой убивали всех предыдущих следователей.

– Я должен донести до государя всю информацию.

– Если вы не отправите информацию по назначению, вас за это убьют, а если доставите, вас убьют, чтобы показать подлинность книги. Что выбираете?

– Я, пожалуй, рискну. Я передам все материалы его величеству с докладной запиской.

– Как хотите. Я не стал бы этого делать.

Император стоит у окна и барабанит пальцами по стеклу.

– Ваше величество, – говорит за его спиной сановник, – неприятное известие.

– Как будто есть в наше время иные. Что там у вас?

– Следователя, который передал вам бумаги, убили.

– Этого следовало ожидать. При каких обстоятельствах?

– Вышел он из дворца, взял извозчика. Тот отвез его метров сто от дворца, обернулся и застрелил из двух револьверов.

– У-би-ли, – качает император головой. – Стало быть, предсказания подлинные.

– Ваше величество, завтра…

– Завтра меня не будет: уезжаю в монастырь.

– Надолго?

– На неделю, как минимум.

– Но на девятое января… это уже послезавтра… назначена демонстрация рабочих петицией. Как бы чего не вышло.

– Я приму ходоков в Царском Селе двенадцатого числа.

– А демонстрация?

– Отмените.

– Стоит ли?

– Я, надеюсь, вы помните, что идет война с Японией? Демонстрация в центре города во время войны! Ни к чему хорошему подобные мероприятия не могут привести.

– Левые радикалы могут воспользоваться ситуацией.

– Вот именно! Усильте охрану дворца и постарайтесь не доводить до эксцессов.

– Но если толпа…

– Раздайте солдатам холостые патроны.

– Ваше сиятельство, – догоняет сановник карету, – он приказал отменить демонстрацию.

– Отлично!

– Патроны велел раздать холостые.

– Еще лучше: сам себе роет могилу. Велите солдатам выдать по одному холостому патрону, а все остальные боевые. Первый залп только раззадорит толпу.

– Будет сделано.

– Водку рабочим раздайте. Водка никогда еще не подводила. Стрелять в ответ начинайте сразу после первого залпа холостыми.

– А если толпа подчинится приказу остановиться.

– Пустите этих дураков с образами вперед, а ваших расположите сзади, чтобы они напирали. Толпу понесет на солдат и…

– На обломках самовластья напишут наши имена!

– Ваши – может быть, мои – нет! – раздается скрипучий голос сидящего в глубине кареты фрачника. – Ибо мои имена сокрыты от всех… для конспирации, – говорит он, на мгновение попадая в свет фонаря, отчего становится видно, что у него между фраком и маской на лице – пустота. – Я не тщеславен, кхе-кхе-кхе…

Идет отпевание в церкви. Родственники плачут в платочки, но кое-кто и хихикает. Постепенно почти все они исчезают. Остается только несколько полицейских чинов в форме, пара агентов в штатском, нищий с протянутой рукой, священник и дьякон. Полицейские с недоумением переглядываются.

Из стоящего посреди церкви гроба раздаются выстрелы. Все падают на пол, только один из агентов в штатском выхватывает свой револьвер и стреляет в гроб. Нищий остается стоять с протянутой рукой и вывалившимся языком. Между гробом и агентом в штатском идет перестрелка.

– Ну, что тут у вас? – входя в церковь, спрашивает ротмистр Обузов, оглядывая нищего, так и застывшего с перекошенной рожей и протянутой рукой.

– Покойник ожил, – отвечает следователь.

– Час от часу не легче.

– Это еще кто такой? – указывая на Грина, обращается следователь к Обузову. – Это же писака, журналист газеты этой, как ее…

– «Враки», – подсказывает Грин. – Прошу любить и жаловать, – приподнимает он шляпу.

– Он… это со мной, – с раздражением отмахиваясь Обузов рукой. – Я за него ручаюсь. Рассказывайте.

– Привезли, стало быть, нынче утром покойного, – говорит следователь, недоверчиво поглядывая на Грина. – Покойный смердит уже, все как полагается. Лазарем, кстати, зовут, то есть звали. Из террористов, после повешения.