Виктория Габриэлян - Асса!

У кукол Гаянэ была райская жизнь.

Мне стало стыдно за свой маленький деревянный шкафчик на балконе. У него заедало дверцы от перепада температур. В нем хранились мои игрушки. Все вперемешку. Мячи, скакалки, куклы, мелки… У кого-то что-то было оторвано, у кого-то что-то затерялось. Плачевно, как у неумытого поросенка из «Мойдодыра», выглядели мои игрушки.

Папа периодически чинил шкафчик, мама перебирала игрушки, выбрасывала то, что ремонту не подлежит, покупала новые, но через некоторое время все возвращалось на круги своя. Я игрушки не любила. Я любила игры с другими детьми.

– А ты умеешь играть в «семь камней»? – спросила я Гаянэ.

– Нет, а ты меня научишь?

– Конечно! Для этого нам нужен мяч. У тебя есть?

– Вот!

Чистенький красно-желто-голубой мяч покатился к нам. – Камни на улице найдем, – сказала я подружкам.

Марина кивнула.

– А еще нам нужны мальчишки. С ними интереснее играть в «семь камней». У тебя есть знакомые мальчики? Друзья есть у тебя?

– Мне не разрешают выходить во двор без взрослых, – сказала Гаянэ. – И играть с мячом не разрешают, чтобы я не поранила ноги. Я занимаюсь балетом.

– Серьезно? – я сразу потеряла интерес к мячу. – И ты на пальцах стоять умеешь?

– Конечно!

– Я тоже умею! Вот смотри!

Я подбежала к зеркалу.

– Марина, помоги!

Опираясь на Маринино плечо, я согнула все десять пальцев на ногах и чуть-чуть, с огромным усилием, оторвала пятки от пола.

– Видишь? Я на пальцах стою!

– А надо не так! – сказала Гаянэ и из какого-то шкафчика достала шелковые туфельки с длинными розовыми лентами.

– Это что? Никогда таких не видела! Это которые на балеринах?

– Это пуанты! – так важно сказала Гаянэ, что мы с Мариной, не сговариваясь, показали ей языки.

– Можно потрогать? – спросила Марина.

– Конечно!

Пуанты были изумительно шелковые, с шелковыми розовыми лентами.

– А можно мне их примерить? – спросила я. – Можно!

С невероятным трудом, как сестры Золушки в хрустальную туфельку, я втиснула свои стопы в эти пуанты.

– Помогите встать!

– Вика, не надо! – тихо попросила Марина. Но меня уже было не остановить.

Одной рукой схватив за шею Гаянэ, другой опираясь на плечо Марины, я оторвалась от стула, выпрямилась и тут же грохнулась лицом вниз. Это было ужасно унизительно, но я не могла даже представить, как можно в них стоять, ходить, да еще и танцевать.

Но Гаянэ стянула с меня пуанты, как-то очень легко и свободно надела эти кандалы (иначе не скажешь) на свои ножки, запеленала лентами, изящно встала и прошлась перекрестным шагом по паркету, затем подпрыгнула и присела в реверансе. Мы с Мариной смотрели на нее, уронив челюсти.

Спасла нас от экзекуции совершенством бабушка Гаянэ.

– Ай, бала-джан, – сказала она внучке ласково, – мы же тебя просили не танцевать в комнате. Паркет скользкий.

И повернулась к нам.

– А вы помойте руки в ванной, я там чистое полотенце приготовила. Будем пить чай.

В ванной комнате, открыв воду на всю мощность, чтобы никто не подслушал, мы с Мариной дали друг другу самые страшные клятвы, что никогда в жизни не станем такими воображулями, как Гаянэ.

Бабушка показала, куда кому садиться вокруг стола.

Чай был подан в лучшем, наверное, сервизе. На большом блюде красовались мои самые любимые пирожные – заварные. На специальной подставке стоял торт, сверкая розами из крема всех цветов – красными, розовыми, желтыми с зелеными листиками. Я мечтала о таком торте всю свою жизнь, прилипнув к витрине кондитерской, разглядывая его через стекло. Мама мне никогда не разрешала есть этот торт. Я умирала, как хотела его попробовать, но мне было раз и навсегда запрещено прикасаться к этому ужасному торту с этим ужасным жирным кремом. Но я его так хотела, так хотела… А тут и торт, и пирожные, и печенье, и варенье, и конфеты дефицитные. Чего только не было на столе! У меня глаза разбежались, а Марина уставилась на Гаянэ. Эта великолепная девочка брала изящную чайную чашку, не вставляя палец в ручку, держа ее спокойно на весу двумя тонкими пальчиками, и беззвучно отпивала глоток. Хорошо, что мы с Мариной чай в блюдца не налили.

Перед нами сидела принцесса, вела себя как принцесса, даже чай пила как принцесса.

Я подняла руку вверх, сжала кулак и сказала Марине:

– Помни клятву!

И Марина ответила:

– Чтоб мы сдохли!

Гаянэ занималась в балетной студии Дворца пионеров Шаумянского района – лучшего Дворца пионеров города Еревана. Это был действительно дворец. Великолепное новое здание из розового туфа с огромными окнами от пола до потолка и хрустальными люстрами. Прямо в огромном фойе был разбит зимний сад с бассейном и фонтаном из камней причудливой формы. В бассейне плавали большие рыбы, блеск люстр отражался в воде. Это было так красиво! Все сверкало и сияло! Мы, дети, мечтали хоть как-то прикоснуться к этому дворцу, но туда было так же трудно попасть, как в Оперный театр. А записаться в какую-нибудь группу или кружок могли только самые талантливые дети Еревана, прошедшие жесточайший отбор, или члены семьи партийной элиты.