Анна Ванян - Укрываюсь крыльями Икара

Самолет поднялся в воздух. Аэропорт Внуково превратился в точку. В салоне трясло и неприятно пахло. Ан-24 –маленький советский самолетик – не вызывал доверия. Лопасти винтов гудели бешено, с яростью перемалывая разреженный воздух, и мне казалось, что дрожала каждая клеточка стального тела. Того и гляди, не выдержит, разорвется в небе на тысячи осколков. От шума закладывало уши и болела голова. Не люблю, если честно, летать на самолетах.

Посмотрела на тренера. Андрей Леонидович сидел на соседнем кресле уверенно и жестко. Его взгляд, как режущий луч лазера, рассекал тугие частицы времени, прорывался властными, яростными флюидами сквозь поры затвердевшей обыденности в будущее, целеустремленно, хладнокровно и сдержанно. Его мысли были на горнолыжном склоне. Он думал о полетах с трамплина, о спортсменах, которые будут выполнять запланированные прыжки. Казалось, даже маленький самолет в эти минуты подчинялся воле тренера, устремляясь вперед и только вперед к победному олимпийскому прыжку.

Андрей Леонидович окончил Московский авиационный институт. Очевидно, поэтому в его крови была уверенность во всех самолетах и во всех полетах. Самолетами заниматься не пришлось. Получил второе высшее образование – окончил институт физической культуры – и переключился на прыжки с трамплина, используя знания физики и аэродинамики в работе со спортсменами.

Самолет летит над облаками, и я не вижу гор. Рыхлая вата и ослепляющее солнце – в иллюминаторе нечего смотреть. Закрываю глаза и терплю. Голова разрывается от гула.

Говорят, горы Хибины похожи на две подковы, которые как бы вложены одна в другую. Из космоса они напоминают каменный цветок. Вот так миллионы лет назад в центре Кольского полуострова, между озерами Имандрой и Умбозером, будто бы вырвалась из-под земли гора, похожая на каменный цветок.

Коренные жители Кольского полуострова саамы называли гору Умптэк – "место, куда приходят умирать олени".

Глава 2. Извилистый северный путь

Самолет приземлился в аэропорту Мурманска. Уставшая, ступила на твердую землю. Андрей Леонидович вдруг побежал. И я куда-то побежала за ним, не понимая того, что происходит со мной. Так и должно было быть, очевидно. Так надо…

И вот уже мчимся в автобусе по извилистой дороге, оставляя позади себя задумчивый город, который, казалось бы, тоже не понимал бегущих на гору людей.

В глазах тренера я видела горы. Я боялась представить себе, на какие золотые вершины замахнулась его дерзкая мечта. Дерзкая мечта – изменить реальность, изменить привычный для земного обывателя ход вещей. Показать на международных соревнованиях по лыжной акробатике высший пилотаж. Доказать, добиться, завоевать, вскарабкаться, наконец, на золотую вершину Олимпа.

Андрей Леонидович видел настолько осязаемо эту золотую цель, что, казалось бы, его раздражала неторопливая, обыденная реальность, бестолковые препятствия на жизненных поворотах.

В молодых спортсменах, которые приходили во фристайл из других видов спорта, он чувствовал новые возможности, нереализованные амбиции, стремление к победе и к самоутверждению.

Для Андрея Леонидовича я была что-то вроде летательного аппарата незнакомой конструкции. И как можно скорее меня надо было испытать. Я жила среди заданных явлений. Я пыталась выполнять конкретную задачу, поставленную передо мной. Но кто-то, живущий во вселенной, живущий во мне с момента зарождения вселенной, понимал меня иначе, ощущал меня всю, каждую клеточку моего тела. Сортировал, анализировал, обдумывал объемно и глубоко все то, что происходило со мной в каждой прожитой минуте.

Мы мчались в автобусе по северной дороге. Сашка молчал. Разговаривать со мной было бы странно. Как новенькая я соблюдала субординацию, молчала и смотрела в окно. Я видела редкие, придавленные к земле березки. Они цеплялись корявыми ветвями за колючие камни, как за последнюю надежду, и словно стремились мне что-то сказать. Говорили со мной без остановки.

Придавленные колкими ветрами, они выживали веками на суровой земле и были не похожи на московские, тучные, крепкие деревья. Казалось бы, в карликовой березке таились неразгаданные чудеса: богатырская, сказочная сила севера и нежное, хрупкое дыхание белоствольной красавицы.

Дорога петляла. Березки пропали. На просторах северной земли щетинились хмурые чахлые кустики. Они притягивали к себе, зазывали, манили в холодные, темные земли. Они рисовали на воздухе причудливые словесные знаки и рассказывали проезжающим путникам бесконечные ветвистые, дорожные легенды, вязкие, пыльные, мрачные.