Марина Лугавцова - Молчание вдребезги. Как написать и потерять роман

– Вот шуму-то будет… А мы вроде как и ни при чем…

– Еще как при чем. Придет еще наше время, засядем за вторую книгу и вспомним о владельце галереи Сивикове, что крутится на карусели успеха при таланте, деньгах и в шляпе с серебряными бубенцами. Как думаешь, справимся?

Я открыла электронную папку «Литературная учеба» – и еще раз пролистала отзывы на роман от студентов школы литературного мастерства «Алмазная строка»:

– Вроде ничего не забыли, учли рекомендации опытных писателей. Слили в сеть отрывки, дождались ответной реакции читателей. Или не дождались?

– Не одобряю безоговорочно! Надо из всех сетей удалиться и припасть к первоисточнику сорока трех секретов вдохновения 13 13 Молчанов А. Пишется! 43 секрета вдохновения. М.: Эксмо, 2020. в спасительном молчании!

– Главное, понять, не упустили мы чего, все ли усвоили должным образом? Книжные полки до сих пор от учебников нечитаных ломятся, а еще материалы интервью с Цербером где-то затерялись. Помнишь беседу с Гением места? Дождь хлещет. Мы, как две снулые рыбы, без звука рты разеваем. Рассмешили все Церберовы головы по очереди. Думаю, что Беляш про учебный рудник с тоннелями под 21-й линией не случайно проговорился. Мол, лежат там в ящиках золотые самородки и ждут, когда наступит час сияния самой большой в городе дельты лучезарной на фасаде храма 14 14 Храм преподобного Макария Египетского при Горном университете. . Только представь этот обжигающий свет расплавленного серебра? Хорошо, что очки солнцезащитные всегда при мне!

Мартин улыбнулся и с напевной интонацией выдал несколько памятных фраз:

Потом замолчал и, казалось, потерял интерес к рассуждениям о только что написанном романе. Он упустил, вернее, отпустил нить разговора, которая лопнувшей дребезжащей струной болталась между нами. Соавтор замолчал, засуетился в клетчатом убежище, пытаясь скрыть беспокойные мысли.

– Да ладно, иди, – я махнула рукой в сторону коридора, – сегодня я добрая…

– Вот и славно! Понимаешь, опаздываю. Обещал Штольцу, что приду ровно в двадцать один час пятьдесят пять минут на просмотр сериала «Совесть». Ты же знаешь, как я люблю наблюдать за предателями в кино. Какие же они все там умные, обаятельные, мерзкие. Противно смотреть, а хочется. Эх, детективчики, чики-чики-брямс – сразу догадаемся о злодее прямс! А еще имею надежду, что вознаградят меня поздним ужином за почтительное подхихикивание во время сеанса. Неужели Штольц не захочет перекусить в приятной компании? Так что иду, иду… Стихи по дороге сочиняю.

– Холодный ельник – это что такое? Холодильник с продуктами?

Откуда у Мартина прорезались эмоции, тлеющие в голодном желудке угольками яростных шипящих звуков? От вечернего недоедания? Смутных обид?

– Мартин, не обижайся. Для твоего же здоровья Штольц старается.

Соавтор не ответил. Он уже в мыслях оставил меня наедине со смутными авторскими переживаниями.

– Иди уж…

Я наблюдала краем глаза, как, спрыгнув с кресла, Мартин замер напротив меня, словно величественная фигура, мастерски прорисованная в последнем томе рисовальных штудий Готфрида Баммеса 15 15 Баммес. Г. Изображение животных. М.: Изд-во Дитон, 2011. . Начался наш обычный художественный забег по кочкам! А я и не возражала – всегда готова насладиться ритуалом прощания и прощения ежедневных обид и злодейств. Больше никаких свидетелей – только я и уже свободный от обязанностей соавтора Мартин.

В самом начале совместного сочинительства этот забавный ритуал превратился в наш главный спасительный буек среди моря бурных авторских эмоций. Тогда еще только-только выстраивалась робкая трехмерная система координат 16 16 Визнер К. Живой текст. Как создавать глубокую и правдоподобную прозу. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. истории главного героя Диманиса. Создавая план романа, мы почти безнадежно заплутали в трех главах, пытаясь запихать в первый же эпизод появление в нем всех основных персонажей. Мы запутались в галдящих вокруг нас антагонистах, комических старухах в архетипе королев на казенном жаловании, обаятельных трикстерах и благородных героях с ободранными в боях за железо и золото петушиными хвостами. После особенно яростной психологической атаки потрясенного моим скудомыслием соавтора я с рычанием откинулась на спинку кресла и тут же застонала от бессилия с эффектными подвываниями бывшего театрального клакера: