Марина Лугавцова - Молчание вдребезги. Как написать и потерять роман

Господин Ламех – главный и единственный садовник в усадьбе Максимилиана;

Пьер и Марсель – малютки фавны, сбежавшие в заповедник «Сергиевка» с картины художника Боннара «Весна»;

Гений места – пес Цербер. Можно познакомиться со всеми тремя головами сразу. Смотрите, не перепутайте. Слева направо – Серый, Беляш и Черныш.

До скорых встреч на Васильевском острове!

Левая рука дрогнула. Растопырив пошире задрожавшие от нетерпения пальцы-перья, она зависла над клавишей, подобно ясноокому соколу царя Саргона на охоте в окрестностях Дур-Шаррукина. На экране мелькнул заветный частокол единиц, и указательный палец со сломанным ногтем обрушился на точку в черном пластмассовом квадрате. Вот и все. Роман «Градо» окончен в 21 час 11 минут 11 декабря 2018 года.

Я с восторженным улюлюканьем перепрыгнула через разрушенную ежедневной писаниной стену книжной крепости, поставила копытом ментального скакуна невидимую печать «прочитанному верить» на пламенеющей рукописи и… приготовилась к блаженству заслуженного праздника.

Увы! Вокруг меня мир не вспыхнул яркими огнями и не завертелся с бешеной скоростью карусели. Над головой медленно сгущался тяжелый морок повседневности: все те же привычные шорохи по углам, запах грейпфрута из чашки с остывшим чаем и кусачий шарф из шерсти монгольского яка, обнимающий шею с воспаленным горлом.

По давней вредной привычке я отщелкала пальцами последние такты траурного марша 2 2 Ф. Шопен, третья часть сонаты для фортепиано №2 си-бемоль минор, ор. 35 (1839). – имею право – конец истории без Фукуямы – и с последним ударом откинула подальше от стула уютный плед, сотканный из порывов норд-оста за окном, скрипа ржавых ворот в дворовой арке, собственного сопения и легкого дыхания соавтора, утонувшего в ловушке кресла с потертой клетчатой обивкой. Волнение потихоньку угасало, натолкнувшись на безразличие окружающего мира.

– А ведь мы, Мартин, не каждый день романы дописываем.

– Можно сказать, первый раз. Привалило по полторашке сметаны с верхом. Полный букет Мюр-Мерилиза у нас нарисовался. Что ты там вчера про цветок с буковками на прозрачных лепестках бормотала? Вроде как огромная лиловая хризантема у тебя во сне расцвела под утро? Красуется около Аничкова моста, лепестками прозрачными к солнцу рассветному тянется…

– Не около, а прямо на середине моста она выросла – ну, вроде борщевика заморского на задворках Ленинградской области. Листья звенят на ветру, а корни полощутся в мутных водах Фонтанки, как нечесаные космы Дайкидзина 3 3 Дайкидзин (японск.) – косматое демоническое божество. . А между корнями рыбки в прятки играют. Вот как мне все привиделось.

– Слыхал я, что в Японии принято шепотать на ушко садоводу: «Пока не вырастишь сто хризантем, не получишь красивого цветка». А у тебя только один цветок и вырос. Да и то во сне. И зачем надо было карабкаться с закрытыми глазами за чистым лепестком? Спала бы себе и спала. Ведь отняли у тебя ловкачи добычу…

– Обычное дело, – пробурчала я. – Здоровая конкуренция. Даже во сне, как пишут мудрые, мы совершаем творческий выбор на благо или во вред своим произведениям 4 4 Коэн Р. Писать как Толстой: Техники, приемы и уловки великих писателей. М., 2018 .

– Ну-ну! Надеюсь, хоть на сегодня игра с буквами, словами, предложениями окончена?

Соавтор засунул мягкую подушку поглубже под бочок и с ехидцей кивнул в сторону черного квадрата окна без единого светлого пятнышка:

– Никому-то до нас и дела нет. Когда третью главу закончили – студенты хоть порадовали – втихаря фейерверк запустили около «Маринада» 5 5 Сейчас кафе «Европа». . Славно же мы повеселились на чужом празднике! Даже песни голосили в форточку и, что интересно, не сфальшивили ни разу:

Мартин увлекся. Миндалевидные глаза цвета болотной ряски подернулись бензиновой пленкой удовольствия от тающих на языке карамелек французских звуков. С особенным воодушевлением соавтор выпевал похожее на мяуканье, мерцающее обсидиановым мартовским нетерпением таинственное «муа».

– Мартин, не вредничай. Лучше подходящую музыку включи. Без всякого твоего Мюра и Мерилиза, – проворчала я и под мягкие звуки Шубертовской восьмой симфонии си-минор, мгновенно разлившиеся из старенькой портативной колонки, продолжила критиковать соавтора уже в более миролюбивом состоянии духа. – Мог бы из Берлиоза что-то поставить. Этакое нечто из ничего, воздушное и усыпляющее обыденное сознание. Чужое вдохновение просто так в поток творчества не забрасывает 7 7 .Чиксентмихайи М. Поток: Психология оптимального переживания / Пер. с англ. – М.: Смысл: Альпина нон-фикшн, 2011. . Так что держи, Мартюша, фасон и соответствуй моменту, как символист подпольного призыва с пряным привкусом метамодерна на сахарных устах.