Евгений Плотников - Урбанизация

На принятие решения ушло не более трех минут. В течение этого времени Паша прошелся по комнате, где находился этот некстати сломанный телевизор, обошел остальную часть квартиры, заглянул в кухонное окно. После таких простых на первый взгляд действий решение было принято – стоит попробовать.

Герка хмыкнул, пожал плечами и вышел из комнаты, так ничего и не сказав. Пробурчал только что-то несвязное. Он никогда не понимал Пашиных страстей. Сидеть, ковырять скобяными изделиями разделочные доски, вот это, с точки зрения Герки, стоящее занятие. Герка всегда увлекался какими-нибудь подобными вещами: что-то мастерил, сплавлялся по рекам на байдарке, ходил в горах на лыжах – один раз даже на Саяны ездил с такими же ненормальными, чтоб там походить на лыжах. Сейчас Герка увлекся изготовлением поделок из дерева – выпиливал разделочные доски и вырезал на лицевой стороне рисунок. Он и Пашу хотел подсадить на это занятие. Безумец! Не дано ему понять рвущуюся на просторы Пашину душу. Рисунков разных у Герки имелось огромное количество, толи сам их придумал, толи нашел где-то. А тут какой-то фильм. Конечно, ему не понятно. Так и Луиза туда же:

– Все равно ведь повторять будут. Потом посмотришь.

– Когда его будут повторять? То, что его будут повторять, это еще бабушкой на воде вилами писано. Его, может, через несколько лет будут повторять. Я что, буду сидеть и ждать, пока его вздумают повторить?

Не Луиза, а сто рублей убытку. Что самое интересное, жену-то себе нашел с таким именем, будто бы специально подбирал – Герман и Луиза. С нормальными именами, что ли, девчонок нет. Хотя с другой стороны, конечно, хорошо, что Луиза, а не, скажем, Даздраперма, то есть сокращенно от лозунга «Да здравствует первое мая!». Это ж уму непостижимо сказать где-нибудь такое: у моего брата жена – Даздраперма.

Еще минута ушла на сборы, прощание и бег вниз по лестнице. А Герка так и не вышел попрощаться. Кстати, лестничная клетка в доме, где жил Герка с Луизой, была достаточно просторная в отличие от типовых пятиэтажек поздней застройки.

Очутившись снаружи, Паша помчался по улице Ленина, налетая на прохожих. Первой жертвой Пашиной невнимательности судьба назначила какую-то женщину с пакетом апельсин, не сумевшую удержаться на ногах. Так она сама виновата, зачем носить обувь на таких высоких каблуках? Придумают черт знает что. Женщина, по всей видимости, в цирке не работала – и сама на ногах не удержалась, и пакет из рук выронила; оранжевые плоды цитрусового дерева безучастными не остались, в пакете задерживаться не захотели и покатились в разные стороны. «Твари уродские! Тут же еще под руку, – негодовал Паша, – обязательно ведь надо выкатиться. Вас положили в кулёк – будьте там. Принесут домой – выложат. Морды собачьи тупорылые». Извинившись, Паша помог только подняться пострадавшей, апельсины собирать не стал, потому что торопился. И напрасно, что не стал.

Впереди по ходу движения стоял крупногабаритный мужчина, что называется крупногабаритный во всех смыслах этого слова, то есть ростом выше среднего, с пышными формами и, судя по всему, находящийся в тяжелой весовой категории. Ученики из класса с буквой «Г», среди которых оказался Паша, когда первый раз пришел в первый класс, человека подобного телосложения, скорее всего, прозвали бы Малышом. Мужчину заинтересовало Пашино поведение, оно ему явно не нравилось, но мужчина держал эмоции при себе. Как позже выяснилось, до поры до времени.

Если таких большегрузных людей не было бы в принципе, то их стоило бы выдумать только лишь для того, чтобы одному из них именно в данное и, что характерно, в строго определенное время Паша наступил на ногу. Это как раз тот случай, когда размер ноги имеет значение; размер ноги у стоящего тяжеловеса значение имел, и немаленькое. Здоровяк позволил, наконец-то, своим эмоциям извергнуться наружу и отреагировал на свободу передвижения Паши такими ругательствами, что ребенок в коляске у молодой мамы выплюнул соску и заверещал на всю улицу, явно осознав всю прелесть звучания русского языка.

Извиняясь направо и налево, Паша достиг углового дома, повернул в сторону улицы Большевистской, пересек сквер имени Дзержинского и добрался до автобусной остановки «улица Хохрякова». Стройные ряды народа, скопившегося на специально отведенном месте, предназначенном для посадки и высадки пассажиров рейсового общественного транспорта, наводили на мысль, что автобуса не было довольно долго. «Что они там, спят что ли? – думал Паша, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, – сволочи! Да где они там?» На одном месте стоять было утомительно, Паша периодически отходил от заполнивших остановочное пространство людей, прохаживался взад и вперед, но вскоре возвращался в гущу собравшихся таких же, как он, угнетаемых транспортной системой, собратьев, прищурившись, вглядывался вдаль проезжей части, откуда должен был появиться курсирующий по десятому маршруту «Икарус».