Геннадий Дорогов - Наташка и «Харлей-Девидсон». Повести

– А можно посмотреть, как вы работаете? – спросила Наталья и, боясь, что он откажет, робко добавила: – Я буду вести себя очень тихо.

К её удивлению Мольберт отнёсся к просьбе совершенно спокойно.

– Буду только рад этому. Вы мне ничуть не помешаете. Прошлым летом Олеся неоднократно присутствовала при моих занятиях.

Вот это новость! Такого Наталья никак не ожидала. Ей трудно было представить Леску спокойно наблюдающей за работой художника. А вот теперь и ей сам о й представлялась такая возможность.

– Значит, завтра вы возьмёте меня с собой?! – радостно воскликнула она.

Мольберт немного подумал и сказал:

– Я выезжаю на восходе, Наташа. Пожалуй, вам не стоит подниматься в такою рань. Кроме того, я не сразу приступаю к работе. Много времени уходит на подготовку. Будет лучше, если вы чуть позже приедете вместе с Олесей, – он повернулся к Леске. – Надеюсь, вы не забыли дорогу?

Леска взмахнула руками, придав лицу возмущённый вид.

– Бертик! При моей любви к искусству – как я могла забыть?!

Картина была близка к завершению. Место, выбранное Мольбертом для работы, поражало своей красотой. Крутой обрыв, на котором расположился художник; река, имеющая в этом месте изгиб; пологий противоположный берег с богатой растительностью – всё это создавало такой чудесный вид, что только совершенно бесчувственный человек мог остаться равнодушным при виде этой красоты. И всё это созданное природой великолепие Мольберт аккуратно переносил на холст.

Стоя за его спиной, Наталья заворожено следила за точными движениями художника. Ей нравились такие картины – аккуратные, точные, чёткие. Мольберт тщательно изображал каждую деталь, а не ляпал мазки так, что вблизи нельзя ничего разобрать, как это любят делать многие художники. Ощущая себя свидетелем рождения новой картины, Наталья испытывала нечто похожее на священный трепет.

– Как вам это удаётся?! – не удержалась она от восклицания. – Альберт, вы настоящий гений!

– Считаете, что картина получилась удачной? – спросил Мольберт, не отрываясь от работы.

– Она восхитительна!

– Чем же она вас восхищает?

Наталья ответила, не раздумывая:

– Она красивая и чёткая, словно фотография.

Мольберт отложил кисть и внимательно взглянул на свою поклонницу.

– Комплимент сомнительный, – сказал он. – Но должен заметить, что вы, к сожалению, правы.

– Я что-то не то ляпнула? – спросила Наталья, смутившись.

– Нет, ну что вы! Ваше замечание вполне справедливо. Картина получилась похожей на фотографию. Поэтому необходимо проделать с ней ещё одну работу.

– Какую?

– Вдохнуть в неё душу.

– Это как? – не поняла Наталья.

Ей почему-то представилась процедура искусственного дыхания, которую проводят над спасёнными утопающими.

– Надо внести в картину какие-то элементы, которые оживили бы её, передали настроение, – пояснил Мольберт. – Пока мне на ум ничего интересного не приходит. Может быть, вы мне что-нибудь подскажете?

Наталья пожала плечами. Что она могла предложить? Ей тоже ничего интересного не приходило на ум. Леска, молчавшая до сих пор, вдруг сказала:

– Я знаю, Бертик, чего не хватает в картине – мотоцикла и красивой женщины.

Мольберт внимательно посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на картину и снова на Леску. Его лицо было серьёзным и сосредоточенным.

– А что, интересная мысль, – сказал он задумчиво. – Очень интересная мысль! Правда, это добавит мне работы и займёт много времени, но, пожалуй, оно того ст о ит.

Он продолжал смотреть на Леску, думая о своём. В его богатом воображении уже строился новый сюжет картины. Леска вернула его к реальности.

– Зря так смотришь на меня, Бертик, – сказала она. – Ты же знаешь: я позировать не люблю и не буду. Вот Натаха послужит тебе отличной моделью, а я для этой роли не гожусь.

Наталья была вовсе не против того, чтобы её лик художник увековечил на картине. Но бес противоречия заставил её взбрыкнуть копытцами.

– Это по какой же причине ты не годишься для этой роли? – спросила она с вызовом. – Что-то я в твоей внешности изъянов не наблюдаю.

– Тебе нужны веские доводы?

– Разумеется.

– Ты их получишь.

– Очень хорошо! Я слушаю.

Леска кивнула.

– О’Кей. Во-первых, я несколько крупновата для этой картины.

– Это не страшно. Альберт тебя в масштабе изобразит, – съязвила Наталья.

– Во-вторых, как заметил художник, у тебя прекрасное одухотворённое лицо. Обо мне этого не скажешь.