Людмила Яхнис - Наука требует жертв

– Да черт с ним, – буркнула сама себе Аля, захлопывая тетрадь. Девушка понимала, что завтра пожалеет о том, что не выполнила задание, которое дала Ремезова. Но у нее уже неделю не было секса, а тут еще и бонусом шампанское.

«Как удачно, что у меня есть шоколад)) и ласковые руки».

Конечно, не стоило бы, и лучше бы она почитала про методы измерений в социологии, но ласки хотелось не только Зайке4.

К тому же, в конце концов, она практически всегда была готова, если один раз проколется, ничего страшного не произойдет, уговаривала себя Аля, стоя под освежающим душем. А если Ремезова и возьмет ее на карандаш, то, может, это и к лучшему – надо будет ходить на консультации – больше поводов для общения.

Аля вздохнула: Ирина временами такая стерва, но при этом чертовски обаятельна. Ее синеглазая загадочная муза.

Але все стало ясно в тот момент, когда она только увидела ее. Это было как приговор. Два года назад в сентябре взглянула на преподавательницу социологии и поняла, что пропала. Как будто ей дали выпить волшебн… Нет ее просто окунули в какое-то магическое зелье. Она даже помнит, в чем Ирина была в тот день – строгий пиджак с позолоченными пуговицами и белоснежная блузка с воротником-стойкой. Стильно подстриженные слегка вьющиеся темно-каштановые волосы и глаза ультрамаринового цвета, в которых постоянно мелькали искры иронии. Словно сошла с иллюстраций книги про Мэри Поппинс, но только в очень улучшенном варианте. Кстати, когда-то в подростковом возрасте Алька часто фантазировала о героине повести П. Трэверс. В своих снах она видела не красивого принца, а синеглазую строгую наставницу. И вот женщина ее мечты оказалась реальной, но пока что неприступной.

Вытираясь огромным клетчатым полотенцем, она кинула еще один взгляд в учебник, пытаясь напоследок хотя бы запомнить основные определения, но успела прочитать только один абзац.

В дверь позвонили.

Аля лежала на кровати, подперев голову руками, и наблюдала за огоньком сигареты, мерцающим в темноте. Зайка4, оказавшаяся, кажется, Верой, но, возможно, и Лерой, лениво выпустила дым в ее сторону и откинулась на спинку кресла. Аля молча любовалась стройным обнаженным телом. Все еще растрепанные волосы и частое дыхание опять пробуждали желание, но было уже два ночи, а завтра – к первой паре.

– Тебе пора, – она бросила девушке на колени одежду. Это было железное правило: никогда и никого не оставлять у себя ночевать, она терпеть не могла спать с кем-то в одной постели, не говоря уже о совместных завтраках, и вообще утром ей хотелось быть одной – это было священное для нее время.

Аля сделала себе кофе и расположилась у окна с сигаретой. Она снова не выспалась, не подготовилась к семинару и уже опаздывает на первую пару. Пришлось отказать себе в удовольствии растянуть ритуал утреннего кофепития. Наспех выкурив сигарету, отправила недопитый кофе в раковину. Небрежно собрала сумку, уже на ходу расчесала волосы.

В универ влетела как ураган, пронеслась мимо поста охраны, мельком показав студенческий. Вот-вот будет звонок на вторую пару, а еще нужно умудриться не попасться на глаза Наталье Викторовне, чью лекцию по основам менеджмента она благополучно пропустила.

Поднявшись на третий этаж, Аля еще раз сверилась с расписанием, убедившись, что ничего не изменилось, направилась в аудиторию.

Триста шестая была заполнена одногруппниками Али, каждый был занят своим делом. Девушка прошла к своему месту и улыбнулась Кате Самойловой, с которой она дружила с первого курса.

– Как всегда секси, – ехидно протянула Катя и провела указательным пальцем по краю черной маечки своей подруги.

– Хочешь меня? – Аля поиграла бровями и наклонилась к Кате, вытягивая губы для поцелуя.

– Тебе лишь бы в трусы к кому-нибудь залезть, – поморщилась Катя и ткнула подругу в плечо, – скромнее надо быть, Слуцкая!

Аля показала ей язык и уселась на свое место.

– Ну, рассказывай, на ком сердце успокоилось в эти выходные? – Катя повернулась всем корпусом к подруге, желая знать подробности.

– Ничего особенного, милая девочка, главное ненавязчивая, то ли Вера, то ли Лера, короче, Зайка номер четыре, – отмахнулась Аля, раскладывая тетради на парте.

– Ты – бабник! – вынесла вердикт Самойлова.

В этот момент прозвенел звонок на пару, все засуетились, рассаживаясь.

С появлением преподавателя истории группа затихла. Все приготовились ко сну. Голос Надежды Павловны Жуковой действовал как снотворное. Никто не мог объяснить этот эффект, но как только женщина начинала говорить, у молодых людей тяжелели веки, и многие просто опускали головы на сложенные руки, погружаясь в объятия Морфея. И только Аля сейчас сидела словно на иголках, представляя, как на следующей паре Ремезова разложит ее на множители.