Григорий Вайнот - «Краткость и талант». Альманах-2019

– Мне почем знать? Может, спала? – пожала худыми плечами бабка и повернулась к Лене. – А только нес он ее в сумке, милка, это я тебе, чем хошь поклянусь.

Если бы ужас переродился в гнев, Лена немедленно побежала бы к начальнику поезда, потребовала остановиться, вызвать полицию, провести расследование и узнать, какое отношение к пропаже дочурки имеет эта мерзкая тетка в расстегнутом на груди кителе. Надо бы разобраться, с какой целью она зазывала Никитку в свое купе. Пообниматься или подсказать, как лучше похитить ребенка крупного чиновника ради выкупа…

Но ужас сменился паникой. Лена не могла думать рационально, в ее голову пульсировала одна мысль: похититель дочери сошел на предыдущей станции, с каждой минутой поезд уезжает все дальше. А что этот изверг намерен сделать с ее Иришкой…

Она дернула стоп-кран, распахнула дверь вагона и спрыгнула в бурьян, разросшийся под насыпью, как была – в шлепанцах, коротких шортах и топике, забыв про чемоданы, деньги, телефон и паспорт, оставшиеся в купе. Спотыкаясь и поскальзываясь, Лена бежала назад, не обращая внимания на окрики пассажиров и проводников других вагонов. Продиралась сквозь кусты, падала, разбивая колени в кровь, но не чувствовала боли. Продолжала бежать, бежать, бежать…

Полустанок возник неожиданно. Перрон из плохо пригнанных бетонных плит, крохотное здание с большой зеленой вывеской, на которой белыми буквами было выведено название «Молчановка». Лена вспомнила слова проводницы о деревне глухонемых, которые прибились друг к другу из разных мест. Подходящее название для такой общины.

Среди покосившихся сарайчиков возвышалась одинокая статуя балерины. Огромные, карикатурные окорока выпирали из-под гипсовой пачки. Гипсовая девушка чуть приседала на левую ногу и тянула правую в классическом эпольмане. Руки когда-то струились изящной волной, но теперь лишь ржавые арматуры торчали в разные стороны. Неизвестный шутник накрасил каменные губы суриком, а глаза зачернил дешевой краской, которая тут же потекла, оставляя дорожки на щеках. Издалека казалось, что танцовщица безутешно рыдает. Но те, кто подходил поближе, обычно вздрагивали, увидев лицо статуи, искаженное ненавистью.

Лена пробежала мимо и ворвалась на станцию. Касса закрыта. Кабинет начальника стоит нараспашку, но там пусто. Полиции нет. Вымерли они тут все, что ли?! В конце концов, она нашла сонного сторожа, который долго не понимал, чего от него хотят. Потом сообразил, закивал.

– А, ты ищешь кого? Подождать надобно. Вишь ты, аккурат после отправления адлерского все по домам разошлись. Ужинать, значит. Тут ещё часа два никаких поездов не будет, пусть отдохнут люди-то.

– Молчановка где? – перебила его Лена.

– Так вот, – сторож очертил рукой круг. – Прямо тут, значит, и Молчановка. Двести дворов, да ещё за рекой полста, пожалуй.

– А где мне найти глухонемых, которые по поездам торгуют?

– Никиткину банду? – оживился сторож. – Ясно, кого тебе надобно. Но это не здесь.

– А где?

– Тьфу ты, не понимаешь. Я ж тебе говорю – там, – старик махнул рукой за железнодорожную насыпь, где через поле вилась грунтовка с размытыми дождём обочинами. – За леском. Они давно в Старом Логе обосновались. Места там знатные, прежде овец разводили, да только разорился совхоз в девяностые-то. Молодёжь потихоньку уехала, старики как-то мигом поумирали. А потом вовсе беда случилась – река, значит, по весне разлилась и все затопила. Три года вода стояла, а потом схлынула. Ещё погодя стали там селиться глухонемые. Как они там появились, кто первый приехал – про то не скажу. А только лет десять, почитай, а то и двенадцать, они там гужуются. Чем занимаются? Да мы не спрашиваем. Приезжают они к станции на двух машинах – одна газель с кузовом, вторая иностранная какая-то, – выгрузят баулы и по поездам. Обычно пустые возвращаются, довольные. А сегодня смотрю – один тащит сумку, пригибается…

– Как отсюда доехать до этого… Лога?

– Дык как… Никак… Тут пешком по дороге километров восемь, но попуток не встретишь. Напрямки-то быстрее получится, но это тропинки знать надо, а то в чащу забредёшь. А тебе зачем туда, дочка?!

Последнее слово обожгло, как удар хлыста. Лена завыла и побежала, не слушая сбивчивого бормотания сторожа.

Часа два она бежала по дороге, вернее, сначала бежала, потом в боку закололо – не продохнуть. Но Лена из последних сил заставляла себя идти, ковылять, если надо – ползти, но добраться до похитителя и освободить свою дочь. Она не представляла, как сумеет одолеть высоченного Никитку и его банду, о которой говорил сторож на станции. Главное, найти гада, а потом уже действовать по обстоятельствам.