Григорий Вайнот - «Краткость и талант». Альманах-2019

– Нет, это он так требует ещё денег принести, – вздохнула невзрачная женщина. – Проигрался.

Зажала купюры в кулаке и пошла. Потом вернулась, молча уставилась в окно. Сколько ей лет, интересно? На первый взгляд, сорок пять. Но не ягодка, нет. В эту категорию её не запишут даже самые озабоченные ботаники. Вот она судьба тех, кто терпит. Мы пойдём другим путём: не забудем, не простим.

Но все же развод… Слишком сурово. Может, лучше любовника завести? Отомстить, сравнять счёт. Лена вытянула загорелые ноги вдоль нижней полки: а ведь шикарно смотрятся. Особенно на фоне уродливого дерматина с неровными заплатками. Она встала и потянулась перед зеркалом, заплетая руки над головой. Длинные пепельные волосы, ниже плеч. Фиолетовые шорты, наоборот, очень короткие. Белый топик, не прозрачный, но так хорошо скроенный, что грудь – как на ладони. Особенно, если без лифчика. Самцы в санатории зверели и пускали слюни, да и по дороге к вокзалу рвались помочь с чемоданом или подсадить-приподнять, ведь ступеньки в вагоне такие высокие. Отказывались верить, что ей уже за тридцать. Самую чуточку. Готовы были отдать не то, что полцарства, а даже семь восьмых за курортный роман. Но она включала режим недотроги и подзывала свой главный козырь: глядя на пятилетнюю Ирочку, самые пылкие да буйные сдувались и уползали прочь.

Хотя, – мелькнула неожиданная мысль, – лет через десять придётся отгонять сочинских ловеласов уже от доченьки. Красавица растёт! Кукольное личико, зеленые глаза, как у мамы. Рыжие кудри, в отца-стервеца… Взмахнула ресницами и вот за ней уже бегает влюблённый мальчик из соседнего купе. Причём бегает в прямом смысле слова – по коридору, громко хлопая откидными сиденьями. При этом неистово орёт:

– А-а-а-а-а-а!

Ира тоже кричит и беснуется. А следом топают сестры-близняшки, два круглобоких кабанчика из другого вагона, добавляют противных звуков – сразу и не поймёшь, то ли смеются взахлёб, то ли похрюкивают. Шум, гам, даже проводница превозмогла флегматичную летаргию, выползла из своего закутка, зашипела осуждающе.

– Дембелей возила, «Спартаковских» фанатов возила, группа «Ария» на гастроли ехала, в полном составе… И то подобного шума не устраивали!

Лена только этого и ждала: плотина держалась на соплях и уже расползалась. Ещё пара мгновений и река возмущения всем этим удушающим рейсом, неработающими кондиционерами и влажными наволочками, вырвется на простор, сметёт змеюку в форменном кителе и потащит по рельсам и шпалам до самого министерства путей сообщения, где она будет долго икать, нервно оглядываясь на каждую тень.

Но Раиса успокоила вскипающую волну, сказала громким и неожиданно-озорным голосом:

– Малыши, а давайте сыграем в игру?!

При этом женщина не отрывала печального взгляда от окна.

– Какая игра? А правила сложные? Что надо делать? – детвора облепила её со всех сторон и галдела наперебой.

– Игра называется «Молчанка». Правила простые: кто первым заговорил, тот и проиграл. Готовы?

Карапузы закивали, а одна из сестёр-кругляшек набрала побольше воздуха и надула щеки, показывая, что намерена молчать дольше всех.

Стишок Раиса читала напевно и при этом без намёка на улыбку.

Лена вспомнила, каким ужасом наполняли её эти слова в юном возрасте. Сразу представлялась отвратительно-истлевшая кошка, вся в струпьях и лишаях на клочках оставшейся шкуры. Желтый глаз, засиженный мухами, неподвижно смотрит в небо. От одной только мимолётной мысли, что придётся подносить грязное тельце ко рту, впиваться зубами в ободранный бок… Фу-у-ух… К горлу подкатывала тошнота. Судя по бледным щекам Иришки, та унаследовала мамину восприимчивость.

Ледяной тон заморозил всех собравшихся в купе, даже проводнице стало зябко. Она передёрнула плечами и ушла, прикрыв дверь наполовину. Раиса оглядела приутихших детей: отлично, хоть пять минут посидеть в тишине. Приложила палец к губам.

– Тс-с-с-с.

Ловко успокоила сорванцов. Наверное, работает учительницей в начальных классах или воспитателем в саду. А может, у неё много внуков. Лена прогуливала лекции по детской психологии, когда училась в педагогическом, но смутно помнила: любого яркого впечатления, в том числе и испуга, хватает ненадолго. Потом поведенческий вектор, известный в народе как «шило», вонзается в мягкое место и толкает на новые подвиги. Значит, скоро опять заорут.