Григорий Вайнот - «Краткость и талант». Альманах-2019

Вот такой звук и разбудил Лену. Муж Раисы наигрался в карты, приполз, рухнул. Вырубился моментально, в неудобной позе – подломив левую руку под брюхо. Слюни пускает. Его жена забралась на верхнюю полку, вытянулась там в струнку. Спит. Хотя за окном светло.

Ещё или уже? Так… Восемнадцать с копейками. Она положила айфон на столик, села и потянулась, до хруста в спине. Иришка забилась в уголок у дверей, свернулась калачиком. Вспотела, маленькая. Жара страшная, к вечеру ничего не изменилось, да и в голове все те же душные мысли. Тяжело. Противно. Больно. Таблетку что ли выпить? Лена встала и порылась в рюкзаке. Был же аспирин. Или но-шпа? А, какая разница. На глаза попалась золотистая пачка сигарет. Вообще-то она редко баловалась, вот и это «Собрание» растягивала аж с Нового года. Сколько там осталось? Две. В самый раз. Пусть все проблемы улетят.

Растают как дым…

В тамбуре сейчас не покуришь. Оштрафуют. Она заперлась в туалете, щёлкнула зажигалкой. Поезд откликнулся похожим звуком и остановился. Черт, ну, почему так не везёт?! Придётся затушить после первой же затяжки – на станции дымок из форточки могут заметить. Нервов на эту проклятую поездку не напасёшься. А все из-за него! Ну вот, опять эти мысли…

Через три минуты над перроном проплыл голос диктора: «…Адлер-Москва отправляется с первого пути…» Вагон дёрнулся, колеса застучали. Вторую сигарету тоже не дали докурить толком – кто-то из пассажиров начал дёргать ручку. Настойчиво, а потом и вовсе истерично. Ах, да. Второй туалет ведь сломан. Ничего, подождут. Почему одной ей должно быть плохо?!

Лена прополоскала рот вышла, столкнувшись с противной старушонкой в цветастом халате. Судя по поджатым губам, та готовилась высказать миллион претензий, но к счастью, не дотерпела и метнулась внутрь. Хотя замком щёлкнула весьма осуждающе. Наплевать. Своих проблем хватает. Вот выцарапает глаза изменнику-мужу и всем его похотливым бабам, тогда успокоится. А пока впереди целая бессонная ночь, душная и липкая.

Щ-щ-щи-дыщ! Бесшумно не получилось. Дверь скользнула в сторону, открывая привычную картину: холст, масло, варёная курица… Толстяк храпит, его всепрощающая жена лежит с закрытыми глазами – или спит, или тихонько ест себя изнутри, за то, что в молодости связалась с гулякой и картежником. Но если одна часть композиции выражает отрицательные эмоции, значит, в другой половине должна быть надежда. Утешение. Гармония. Так, помнится, объясняла она школярам на уроках рисования. Но эти тупозавры все равно не понимали.

Ой, а сама-то? Надо же так распсиховаться на ровном месте. Подумаешь, муж изменяет. Зато деньги в дом, а не как вот этот храпун. Опять же, не пьёт. Почти. Уж во всяком случае, не запойный. Или вот, поезд. Да, жарко. Да, некомфортно. Но ведь рядом любимая Иришка, вот, что главное. Маленькое чудо, мамина радость. Завернулась в простыню с головой.

– Просыпайся, солнышко, – в голос возвращались тепло и ласка. – Мама любит тебя, Рыжик!

Застиранная бязь с казенными штампами сползла от нежного прикосновения. Лена резко выпрямилась и ударилась затылком о верхнюю полку. Боли не почувствовала, но темнота залила глаза. Отчаянно моргая, шарила руками под простыней и молилась: Господи, пожалуйста, пусть мне померещилось, или все это окажется сном! Умоляю! Заклинаю!!! Но пальцы нащупывали только застёжки рюкзака и свернутую в тугой валик подушку. А где же девочка?

Где моя девочка?!

Ужас выпрыгивает, словно чёртик из табакерки. Он всегда сиюминутный. Спазм скручивает горло, и ты не можешь дышать. Размахиваешь руками, глаза лезут из орбит. Чувствуешь, как пропускает удар, второй, а после и вовсе останавливается сердце. В эту секунду кажется, что тот, предыдущий вдох был последним.

А потом прорывается крик.

– Где она? – Лена выскочила из купе и метнулась к проводнице. – Где моя дочка?

– Почем мне знать, – напряженным голосом ответила мегера. – Ваша дочка, вы за ней и смотрите.

– А я видела, – откликнулась бабка, вышедшая из туалета. – Когда по нужде шла, мимо протиснулся этот рыжий, что деньги за шмотье собирал. Он девочку и унес.

– Что ты брешешь… – начала было проводница, но Лена оттолкнула ее в сторону и вцепилась в рукав цветастого халата.

– Говорите! Вы точно видели?

– Точно, я же не слепая, – горделиво вскинула голову старушонка.

– Да как бы он ее вынес из вагона, на глазах стольких свидетелей? – затараторила проводница. – Как сумел, чтоб никто не заметил? И почему девчонка не кричала?