Раф Гази - Эвакуация. Один в пустом городе

Но сколько все-таки я вылакал? Наверное, бутылок шесть-семь…

Моя покойная бабушка Рауза рассказывала мне, как однажды мой прадед Вафа, которого я видел только раз в жизни и дед Гали, который погиб на войне в 1941 году при обороне Смоленска и которого я не видел ни разу, за одну ночь вдвоем «уговорили четверть самогона». То есть, три литра, или шесть бутылок – по три бутылки «на рыло». И уничтожили при этом казан шурпы. А утром каждый занялся своим делом: один пошел на работу на Пороховой завод, а другой запряг лошадь в телегу и отправился в свою деревню.

А я вот отлеживаюсь на банном полке. Но я-то пил три дня, и практически без закуски. И орал на всю округу пьяные песни, благо все равно никто не слышал – во всем городе не то что живых людей, но собак и кошек днем с огнем не сыскать. И птицы тоже давно здесь уже не поют…

Говорят, в качественном алкоголе есть все необходимые для нормальной жизнедеятельности организма вещества. Я где-то читал, что один китаец 20 лет прожил на рисовой водке. Ничего не жрал, не пил, только водку. Не жизнь, а малина. Только где взять столько водки…

Эх, гулять так гулять! В голову залетела еще одна сумасбродная мыслишка. А не затопить ли мне баньку? Дрова нужно экономить? Ерунда – порыскаю по соседним огородам, какие-нибудь обгоревшие головешки да найдутся, на своем участке я уже все подобрал. А вместо воды можно использовать снег. Так, всё – решено: хватить валяться, топим баню.

…Dictum – factum. Сказано – сделано. Уже через часа полтора я грелся на банном полке, предварительно вынеся в предбанник постельное, если его таким можно назвать, белье, свою скудную одежонку и канцелярские принадлежности, то бишь огрызок карандаша с амбарной книгой.

Я плеснул на камни ковш воды, к потолку взметнулся жар вперемешку с белым жидковатым дымком. Еще летом, когда я благоразумно перевел баню с газа на дрова (если б не перевел, как бы сейчас выживал, ведь газ повсеместно отключили), я успел купить в местном банном бутике кварцовые камни. Такие были раньше в нашей городской сауне. При соприкосновении с водой кварцевые камни вырабатывают кислород, дают хороший жар, и несмотря на высокую температуру, дышится легко.

Благодарное тело, изголодавшееся по банному жару, стало покрываться мелкими капельками пота – на протяжении последних 30 лет у меня не было ни одной недели без бани, а тут пришлось выдержать четырехмесячный «пост». Даже без женщины, как выяснилось, обходится легче, чем без бани.

За эти четыре месяца я сильно похудел, осунулся, но физически чувствовал себя хорошо. Лет десять меня преследовала навязчивая идея-фикс. Иногда в шутливой форме я делился ею со своими близкими друзьями и родственниками в те стародавние времена, когда по различным поводам мы могли позволить себе роскошь собираться вместе за праздничным столом. Когда атмосфера после выпитых горячительных напитков и съеденных яств достигала нужного градуса, я вдруг произносил заговорщическим тоном заранее заготовленную фразу: «А я хочу стать Иисусом». Друзья бросали на меня недоуменные взоры, дескать, эк его развезло после нескольких рюмок! Выдержав необходимую паузу, я начинал рассказывать про Туринскую плашенницу Иисуса Христа. Обнаружив ее, современные ученые смогли определить рост и вес Христа – 1 метр 76 см и 79 кг. С ростом-то у меня было все нормально – точно, как у Иисуса, а с весом…

Но вот сейчас я и без весов знал, что моя многолетняя мечта, наконец, сбылась. Только похвастать было не перед кем…

Через часа три я уже вовсю хлестался хорошо запаренным, пахучим, березовым веником, дюжина которых была заготовлена еще с лета и висела на веревочке в предбаннике под самым потолком. Парился я до седьмого пота, вместе с потом из организма выходили и алкогольные шлаки. Потом голышом выбегал в огород и до легкого замерзания барахтался в пышном снегу. И снова – в благодатный банный жар!

Много ли человеку для счастья надо. Под занавес банной процедуры – пару стопок домашнего коньяку из оставшихся запасов. И тоскливую хворь, как рукой сняло!

Перезагрузка прошла успешно.

Во время своего безрассудного бражничества я распевал пьяные песни. Я всегда пою, когда выпью.

Хотя с музыкой у меня сложные отношения.

В школе по музыке – был когда-то такой предмет – больше «тройки» я не получал. Хотя вру, однажды заработал «пять». Наш учитель музыки – высокий дородный мужик, никогда не расстающийся с черным блестящим аккордеоном – не смог скрыть своего восхищения: