Раф Гази - Эвакуация. Один в пустом городе

Но для следующей посадки я решил выделить землю лишь для картофеля, помидоров и огурцов, а на освободившемся участке оборудовать «олимпийский стадион». Жена, поначалу рьяно взявшаяся за огородничество, поняв, что это мартышкин труд, безнадежно махнула рукой.

Я с энтузиазмом взялся за дело, выровняв первым делом землю на выбранном участке. Этот квадратный участок идеально подходил для моих целей, – он находился как бы в неком замкнутом пространстве, окруженном со всех сторон различными постройками.

На самой высокой, задней стене кирпичного дома можно было повесить баскетбольное кольцо, забрав предварительно окна железными решетками. Возле стен мастерской и сарая с погребом я планировал установить небольшие ворота с сеткой рабицей: летом для мини-футбола, зимой для хоккея, для чего площадка превращалась в ледяной каток. Две оставшиеся стороны – баня с гаражом и внутренний забор, которым я отгородил свой летне-зимний «олимпийский стадион» от посторонних глаз, предназначались для зрительских «трибун» и «судей». Здесь уже были оборудованы топчаны со столиками. На том, что под виноградником, можно было проводить чемпионаты по шахматам и нардам, а за столом возле бани – отмечать «олимпийские победы». Тут же, рядом с баней, из старых автомобильных шин был установлен резиновый манекен в человеческий рост для отработки ударов каратэ. Место же для самого боксерского ринга отводилось в центре спортивной площадки. Вдоль нее от дома к гаражу я собирался повесить волейбольную сетку, а поперек – сетку для бадминтона. Кстати, бадминтон недавно был объявлен олимпийским видом спорта, размеры моей площадки (12 на 12 метров) как раз вписывалась в олимпийский стандарт.

Увы и ах… Этим Наполеоновским планам не было суждено сбыться… Я прекратил свои беговые ускорения, в гараже без дела валялись боксерские перчатки ММА. Физические нагрузки пришлось ограничить растяжками из йоги и легкими скольжениями из китайской гимнастики тайци.

Силы нужно было беречь. Кто знает, какие испытания еще ждут меня впереди?..

Я забухал.

Не знаю даже, что со мной случилось. Нет, не было никого, черного дня. Все было, как всегда, ничего не предвещало этого ужасного срыва. Я разжег печь, сделал свою йогу и тайци. Очистил дорожки от снега, с наслаждением вдыхая чистый морозный воздух. Сел перекусить – в предбаннике в корзине для продуктов нашлась початая банка баклажанной икры…

И тут на меня накатило. Не грусть даже, не тоска, а какое-то дикое безысходное чувство, сродни отчаянию. Четыре месяца одиночества, постоянные заботы-переживания о хлебе насущном и о дне грядущем дали о себе знать. А еще – мои тягостные думы о бессмысленности земного существования, не только своего собственного, своих родных и близких, но и всего сообщества людей, угнанного на своей родной планете в рабство безжалостными Пришельцами.

В такие тяжелые минуты человеку может помочь только Всевышний, как сказал поэт, «одиноким близок Бог». Однако это лекарство на меня не действовало. Я совсем изуверился. Если какая-то Высшая Сила существовала, то почему она не пришла людям на помощь? Какой высший смысл был в этой бесчеловечной Эвакуации? Мой мозг отказывался его находить. У меня не было никакой связи с внешним миром, я даже не знал, сумел ли кто-нибудь еще, кроме меня выжить? Нет, не в нашем городе (здесь точно никто), а на всей планете. Остались ли на Земле еще живые, мыслящие люди? Не было никакой возможности это проверить, все окрестности занесло снегом, и я не решался на дальние аылазки. Я погрузился в мир снежного безмолвия и холодного одиночества.

А может, Пришельцы уже уничтожили саму Жизнь на Земле, собрали все нужные им ресурсы и убрались туда, откуда они прилетели? Не совершил ли я непоправимую ошибку, избежав Эвакуации? Уж лучше погибнуть вместе со всеми (на миру и смерть красна), чем прозябать тут одному. Кажется, я был на грани умственного помешательства.

И я запил. Сколько дней продолжался мой кутеж? Три? Четыре? Точно не могу сказать. Когда я понемногу стал приходить в себя, от моего супер-коньяка оставалось совсем немного на донышке пятилитровой бутыли. Странное дело, но я не чувствовал тяжелого похмелья, напротив, в голове была ясность, желудок, который всегда чутко реагировал на любой некачественный продукт, тоже не беспокоил. Вот что значит домашний напиток собственного производства, освобожденный от спиртовых ядов «головки» и «хвостов»! Если бы я пил магазинное пойло, голова бы сейчас была чугунной, и я б дышать не мог от тошноты.