Яна Варшавская - Секретики, Чёртова башня и другие рассказы

Эта трагедия потрясла всех. Мы потом долго шёпотом обсуждали случившееся. Та женщина носила удивительно редкое имя – Дина. Она была настоящая красавица и очень щедрая женщина. Дина время от времени угощала нас самыми вкусными и дорогими конфетами. Ни у кого не поворачивался язык называть её «тётей». Поэтому для нас она так и осталась Диной. В день её похорон рыдали все – от мала до велика… Но тогда ещё никто не мог даже предположить, что всего через какую-то пару месяцев на первый злосчастный подъезд обрушится очередное, но последнее горе в череде тех печальных событий…

– Дядя Петя, а дядя Петь! Скажи вот, когда я вырасту, ты отдашь Янку за меня замуж? – голос Алёшки Балабушко доносился со двора через приоткрытое окно в зале. Отец поправлял кабель уличной антенны и, услышав возгласы юного Ромео, спросил:

– А ты принц, Балабушко?

– Нет, – ответил Лёшка.

– Коня белого можешь купить? – продолжал шуточный допрос папа.

– Не-а…

– Так чего же свататься пришёл? – удивился он.

– А зачем мне лошадь? – не унимался мальчишка.

Отец на минутку задумался и произнёс:

– И в самом деле, зачем? Ведь ты мою Янку на год моложе и на целую голову ниже… Зачем тебе это? Подрастёшь, приходи… Но, по большому секрету тебе скажу, девчонки, все как одна, о принцах мечтают. Хорошо бы было, чтобы ещё и на белом коне, – закончил шутить отец и закрыл створку.

Алёшка тоненьким прутиком чиркал что-то на асфальте под нашим окном. Вероятно, он пытался написать печатными буквами моё короткое имя.

Отец заглянул в мою комнату и, увидев, что я уткнулась лицом в подушку и заткнула уши, понял, что во двор сегодня я не выйду, переживая за то, что кто-то всё же мог услышать это признание и будет теперь дразнить: «Тили-тили тесто, жених и невеста!»

Он подошёл, присел на краешек кровати и спросил:

– Ачто, дочурка, пойдём на Озеро?

– Ура-а-а! – закричала я, моментально забыв о своём недавнем «позоре»…

Если обогнуть Полынное поле, пройти через лесополосу, то как раз и окажешься на берегу огромного озера. Скорее всего, оно не являлось настоящим природным водоёмом и, вероятно, это был какой-нибудь бывший карьер… Но только было оно необычайно чистое и очень глубокое. Названия ему никакого не придумали и говорили просто – Озеро. Однако писали о нём всегда с большой буквы. В этом нашем Озере водилась довольно крупная рыба, даже несколько видов. А вот купаться детям в нём не разрешали из-за его приличной глубины: сразу, почти у самого берега… На Озере плавали резиновые надувные лодки с рыбаками. А те рыбаки, у которых не имелось лодки, сидели вдоль берега.

Для нас отцом поход на рыбалку был настоящим отдыхом, но если ещё и поймаем рыбу, то просто большим днём, когда можно было похвастаться:

– Мы во-о-о-т такую рыбищу поймали!

Кроме червей на рыбалку отец брал обед. Это кефир для него и снежок мне, булку белого хлеба и несколько толсто нарезанных кусков докторской колбасы. В сумке также оказывались, на всякий случай, прихваченные журнал «Крокодил» и газеты «Труд», и «Советская Россия»… Отец говорил, что если клевать не будет, то хоть прессу на свежем воздухе можно будет просмотреть.

Когда поплавок надолго замирал, я, потеряв к нему интерес, брала журнал и рассматривала шаржи Кукрыниксов [5]или пыталась сначала прочесть, а потом понять анекдоты, напечатанные в том журнале… Потом наоборот, отец читал, а я во все глаза следила за удочкой. Домой мы приходили под вечер, уставшие, но страшно довольные. Поэтому, когда отец брал меня с собой, я всегда радовалась и с нетерпением ждала следующей такой рыбалки.

В тот день мы вернулись без улова, зато никто из детей нашего дома не смог пристать ко мне со своими дразнилками. Юркнув в свой подъезд, я быстренько поднялась на третий этаж. Когда наши сумки были разобраны, руки вымыты, отец предложил мне помочь ему в одном очень ответственном деле.

– Что за дело, папуль? – спросила я, сгорая от любопытства.

– Сегодня у нас с тобой очень важный день. Будем, наконец, завершать этажерку, – сказал отец и прихватил купленные заранее ручки и шарниры для её нижней тумбочки.

Детали были в смазке и завёрнуты в вощёную бумагу. Отец дал мне старую тряпку и сказал, что мне нужно очистить все эти грязные штуковины, пока он будет занят чем-нибудь другим.

Отец мастерил в нашем подвале, в маленьком закутке, который запирался на большой висячий замок. Я обожала бывать там вместе с ним и вдыхать запах свежеоструганных, слегка влажноватых досок. Мне нравилось играть с кудрявыми стружками, которые выходили из-под рубанка и закручивались как локоны у Буратино! У отца в мастерской стоял длинный верстак и небольшой стол. Висели полочки, на которых помещались баночки со столярным клеем, бутылки с лаками и краской. В жестяной высокой банке щетинками вверх торчали различные кисти и кисточки. Это и была вотчина отца, его столярная мастерская. Иногда отец подшучивал надо мной и говорил, что нам с Володькой надо было наоборот родиться – мне мальчишкой, ему девочкой…