Есения Светлая - Когда умру, я стану снегом

Денег катастрофически не хватало, иногда приходилось голодать. Она устроилась на подработку – помощницей в студенческую столовую, и сразу после занятий шла туда. Чистила картошку, мыла полы, посуду, выполняя всю тяжёлую работу до позднего вечера. Не жаловалась.

Одна из поварих, тетка Зоя, вредная, на первый взгляд, татарочка, иногда тайком совала в ее сапог кусочки хлеба, завернутые в бумажную салфетку. Больше ничем помочь не могла. Заведующая была непомерно строга и таскать продукты не позволяла. Лучше – в помойное ведро. Поваров кормили раз в день, но Людмила числилась на полставки кухонной рабочей, и как оказалось – горячие обеды по правилам ей не положены. Но и тому, что было, она была безмерно рада. Надышавшись пряным сытым духом на кухне, вечером есть не так уж и хотелось. Зато Люда научилась из простых круп готовить разные вторые блюда и вкусные супчики.

Когда объявили о творческом вечере, посвященном празднику сбора урожая на опытном участке училища, она впервые пожалела, что ничего не выбрала из Наташкиных вещей. Ее два платья, стираные попеременно, смотрелись блеклыми тряпками даже днем, не говоря о том, что на праздничную одежду совсем не тянули. С грустью вспоминала тот бархатный отрез, который лежал дома в шифоньере. Мать обещала выкроить для дочери юбку к новому году. С белой блузой и кружевным жабо она смотрелась бы шикарно. Но теперь уже можно и не мечтать об этом.

Посылка, кстати, из дома все же пришла. Когда в один из будничных дней Людка вернулась с занятий и второпях заскочила в комнату в общаге, чтобы переодеться, то споткнулась о большой бумажный куль. Такой, как из-под макарон в столовой. Обрадовалась, может это для нее?

Куль действительно был предназначен для Люды. На самом дне лежало ее скомканное осеннее пальто, из которого она давно выросла, детские фотографии, выдранные из альбома с углами, домашние тапки, кружка, ложка и мешок сухарей. Ванильных, купленных по скидке на привокзальной площади. Люда со злостью скомкала свободный верх куля, запнула его под стол и, беззвучно давясь рыданиями, побежала на работу.

Теперь же она топталась на месте и переживала, что не успела выучить уроки. Придётся вставать пораньше и идти на общую кухню. Свет там включен всегда, а значит можно учить до самого начала занятий.

Когда с ней заговорили, не поверила своим ушам. Понятно, что она была белой вороной, но что понадобилось этому красавчику от нее? Неужели не понимает, что его потом ребята засмеют? Или просто надоело подпирать стенку?

Она удивленно вытаращилась на кучерявого, темнокожего, высокого парнишку и пыталась разобрать, что он пытается сказать.

– Игорь меня зовут, – тот изо всех сил старался перекричать громко игравшую музыку. – А ты, кажется, Людмила? Из столовой, да? Пойдём потанцуем?

Ошарашенная, она вложила свою потную ладошку в его большую, казавшуюся такой надежной, руку и, улыбнувшись, кивнула. Ведь это только один танец. Не закидают ее камнями, ведь правда?..

Отношения с Игорем складывались скоропалительно. Уже через несколько неделю робких встреч и провожаний от столовой до общаги, он предложил ей расписаться. Семейным давали отдельную комнату в новом корпусе, и он спал и видел, как бы скорее съехать от родителей. К тому же молодожёнам был положен дополнительный ежемесячный паек, а ему, практиканту выпускного курса, после заключения брака будет прибавка к жалованию. Жить им вдвоем будет намного проще и сытнее.

Фиктивные браки тогда были сплошь и рядом, на каждом углу, и Люда не видела в этом ничего такого предосудительного. Но больше всего подкупало то, что даже тогда, когда она дала Игорю свое согласие, он не стал к ней лезть. Ни с поцелуями, ни с приставаниями. Еще три месяца они ждали положенного срока до даты регистрации, а когда подошла их очередь, сходили после уроков и расписались.

Это была пятница. И промозглая сырая весна, замызганная, безликим пятном размазанная по улицам города. Людка шла по мокрым тротуарам и радовалась, что смогла на барахолке найти дешевые, старенькие, но еще довольно крепкие резиновые сапоги. Они были на два размера больше, хлюпали и болтались на ноге, но по крайней мере не чавкали раззявленными ртами отклеенных носов и не промокали. Одевала она их на чулки и простой носок. Хоть и холодно, но терпимо. Куталась в свое демисезонное старое пальто, перешитое в широкополый пиджачок. С кройкой помогла Ирина Васильевна, вахтерша. От подола отрезали ткань и дошили в рукав, низ подрубили и пришили широкую кайму все из того же отрезанного драпа, а вместо пояса приспособила старый мужской кожаный ремень. Его тоже кто-то принес и просто оставил в комнате на Людкиной кровати.