Светлана Багрянцева - Стань моей Амаль

– Алевтина, ты инглиш еле на тройку вытянула. Учи усердней, – подруга с улыбкой закинула ногу на ногу.

– Фу, Катюха, прекрати. Ненавижу своё имя. Алевтина, папаша сподобился. Назвал и свалил через год к любовнице. Аля ещё хоть как-то звучит. А английский мне нафиг не упёрся в кулинарном техникуме.

– Ну вот что ты там забыла? Готовить ты и так умеешь. К слову сказать, такие изыски творить в пятнадцать лет не каждая может. Нужно престижную профессию получать. Я, например, в юридический пойду, – Катя гордо вскинула голову.

– На всех престижных должностей не хватит. Кто-то должен и хлеб печь, – хмыкнула Аля.

– Ага, а ещё одно твоё коронное утверждение, что на всех престижных мужей не хватит.

– Кать, мы будем заниматься английским, или как? – округлила глаза Аля.

– Эх, даже помечтать нельзя. Кстати, как будет по-английски "муж"?

– Ка-ать, – с укоризной протянула подруга.

– Ладно, что там за задание? – широко улыбнулась девушка.

Катя и Аля учились в одном классе и были не разлей вода с первого школьного дня. Многие удивлялись, как могли столь непохожие по характеру личности подружиться. Катя была душой компании, вечная хохотушка и болтушка. Аля скромная и замкнутая. Но, тем не менее, эти двое нашли друг друга и сейчас вместе делали уроки в однокомнатной квартире Алевтины. Эту квартиру они делили с мамой после смерти бабушки. Иногда захаживал отец, принося очередную подачку в виде алиментов. Именно подачку, потому что две тысячи в месяц девушка за нормальные алименты не считала. Чтобы прокормить их маленькую семью, матери приходилось задерживаться на работе допоздна, а ещё временами тратить на работу выходной. Але было жалко мать. Иногда она намекала ей на новое замужество, но та только отшучивалась.

– Алька, ты выложила новое фото на сайте. Ну, то, где ты с распущенными волосами, – неожиданно спросила подруга.

– Ещё вчера.

– Крутяк! Серёжа будет твой окончательно. Я же вижу, как он на тебя смотрит.

– Во-первых – Першин старше меня на два года. Во-вторых – он встречается с одноклассницей. В-третьих – меня не интересует озабоченная школьная звезда. А в-четвёртых…

– Знаю, знаю, прекращай говорить о парнях. Эх, скромная ты наша, – Катя потрепала подругу по голове.

– Рыжик, не будешь заниматься – прибью, – притворно разозлилась Аля.

***

Мужчина сидел в кресле с высокой спинкой. Сегодня было немного работы, и можно побродить по просторам интернета. Зелёные глаза сверкнули в предвкушении. Сейчас он откроет сайт, на котором не был два дня, и найдет её. Девушку, чьего имени он не знал, вернее не мог прочитать. Единственное, что он мог предположить, это то, что девушке пятнадцать лет потому, что под именем и фамилией стояла именно это число и ещё три буквы. Неожиданно в комнату постучали.

– Войдите, – крикнул зеленоглазый.

– Брат, – в комнате появился кареглазый брюнет.

– Проходи, Алим, – парень свернул браузер, выдавать свой маленький секрет не хотелось никому, даже брату, с которым был близок.

– Ага, опять секреты, Джалиль? Ладно, не моё дело. Отец хочет нас видеть, – улыбнулся старший брат.

– Я спущусь, Алим, – недовольно пробурчал младший.

«Что опять отцу нужно?» – завертелось в голове.

– Пойду. Не опаздывай. Отец не любит ждать, ты знаешь, – Алим юркнул за дверь.

Джалиль пригладил взъерошенные волосы перед зеркалом. В отличие от кареглазого и темноволосого брата, он был намного светлее, да и глаза были зелёные, как у мамы. Разница в возрасте в четыре года не мешала братьям быть друзьями, несмотря на разные характеры. В отличие от брата, Алим был чуточку мягче. Он беспрекословно слушался родителей и исполнял все заповеди. Джалиль был по природе бунтарём. Он добивался того, чего хочет, несмотря ни на что.

Сложив руки в карманы, парень расслабленной походкой спустился вниз. Мягкий ковёр заглушал шаги. Сейчас вместо разговора с отцом он бы с удовольствием смотрел на свою девочку. «Всему своё время, Джалиль», – хмыкнув, сказал сам себе.

Кабинет отца, владельца большой корпорации, был таким же строгим, как и он сам. Мебель из красного дерева исключительно в деловом стиле. Джалиль любил эту строгость, считая узоры и резьбу на шкафах уделом женщин.

– Звал, отец? – вошёл, постучав.

– Проходи, присаживайся.

Гамаль слегка сузил глаза, посмотрев на сына, а потом положил руки на стол. В чёрных густых волосах мужчины проклюнулась седина, но глаза всё так же как в молодости метали молнии. Он проследил, как сын садится в кресло напротив Алима и, вздохнув, начал.