Татьяна Чекасина - Валька Родынцева

Валька у себя в уголке так врубила радио, что родители закричали: «Сделай потише!» Недружно жили три разных члена общества. Валька слушала и слушала радиостанцию «Юность», которую велел слушать пионервожатый Володя, «чтоб не сбиться с пути». Отец же только работал для денег и безо всякого трудового энтузиазма. Мама (об этом никому!) всё молилась богу. Стыдно кому-нибудь про такое сказать. Вот у Алёшки, который в подвале живёт, мать – алкоголичка, её лишили на сына прав, но даже она без опиума!.. У них в семье Валька была единственной созидательной строительницей коммунизма, который отец строить прекратил. Она стала идейной не потому, что её так воспитали абсолютно безыдейные мама с папой, а потому, что её воспитывала школа, организация пионеров-ленинцев с пионервожатым Володей, парнем косым, сухоруким и при ходьбе криво прыгающим, но выросшим в большой и правильной семье. Родынцева же росла в это время в семье маленькой и неправильной. Во время менингита она поняла полную неправильность своей маленькой семьи. Врач велел поменьше думать: голова может перестать идти в рост. Но она, деятельная Валя, думала и думала… В результате тело вытянулась, а голова остановилась. Всё оттого, что во время постельного режима много слышала из-за перегородки (будто неправильное радио) споров о боге.

«Надо копить деньги, надо покупать вещи, надо одеваться, надо пить и есть», – убеждал отец. «Не надо собирать сокровища на земле», – отвечала мама. Снова отец: «Но ты ведь тоже деньги за шитьё детских пальтишек получаешь на фабрике имени Крупской! Стало быть, не по-божески живёшь. А я завербуюсь на север и заработаю на хорошую квартиру, а, может, и на “запорожец”, мотоцикл продам» «Не надо мотоцикл продавать», – робко возражает мама. Молчание. Потом смех отца: «Это ты из-за того…» Мама тоже засмеялась. «Ну, ладно, не продам…» Оба смеются тихо, думая, что она, Валька, спит. «Можно и в бога верить, и деньги зарабатывать», – говорит он. Вроде бы, мама с отцом согласилась. Валька, невидимая ими, всё слышит и всё понимает. «Господи, до чего бы я хотела, чтоб ты веровал, а то на Валю плохо влияешь, и она неверующей растёт» «Запомни: я не уверую. Никогда» «Но ты по-другому говорил… В тот вечер, когда на мотоцикле…» «Это от любви к тебе, чтоб в коляску забралась и чтоб увезти…» Она молчит, и он уточняет: «…подальше от твоей верующей родни» «Какой грех…», – вздыхает она. «Вот заработаю, сама будешь рада, чем жить в этом каменном веке с кучей скандальных соседей» «Да, – соглашается мама и, как всегда, добавляет: – … но не судите да не судимы будете». Валька слушает не только их, – у другого уха радио:

Песня, которая летит ввысь! Страна бурлит! Стройки пятилетки бурлят. Спутники, космонавты, борьба за мир и дружбу со всеми чёрными и жёлтыми людьми, презрение ко всем белым буржуям. Простой советский человек не должен замыкаться в узком мирке. Он обязан ходить на собрания, честно и прямо (не мигая) смотреть в глаза восходящему солнцу новых и новых побед! А родители? Они куда стремятся? Он только и думает о деньгах… Валька тоже раньше не о том думала. Первый, второй, третий классы только уроки зубрила, желая стать отличницей, но редко выпадала и четвёрка. А вот после менингита и после того, как её приняли в пионеры, захотела она быть деятельной. И мысли закрутились, запрыгали в её голове! И пришло полное понимание того, что пионервожатый Володя вырос в большой и правильной семье, она же росла в семье маленькой и неправильной… А ведь она, повзрослев, тоже полюбила диспуты о любви и дружбе, о зле, о добре (как с кулаками, так и без).

Корабли, что летают в космосе, герметичны, все знают. И однажды Вальке Родынцевой приснился сон: их семья, они трое, летят в космическом корабле в межзвёздном пространстве, и люк открылся, и их с отцом выбросило в открытый космос, и они должны были искать: или планету или другой корабль…

Про коммунизм (молодость мира!) мама что сказанула: «Зачем он нужен, пусть бы все веровали в бога». Недавно Валька ей ответила: «Мы построим новое лучшее на Земле общество своими мозолистыми руками!» Сказав так, лёжа на кровати, Валя отвернулась к стене, а обиженная родительница ушла. Но не навсегда. А чтоб появиться вновь.