Андрей Другой - Сон в руку. НекроПоэтизм

В голове моей гроза,
солнце слепит мне глаза…
Я в больнице… Вновь один…
И во мне проснулся сплин… 9 9 «Сплин» (английское spleen от греческого splēn – буквально селезёнка) – хандра, депрессия (состояние, которое прежде объясняли заболеванием селезёнки).
Смёл преграды перед скукой,
стал пугать чуланным букой,
отразился от сознанья,
– вообщем, справился с заданием…
И теперь я вновь один,
жду депрессий острый клин,
тот, что клином вышибают
и, ошибочно считают,
что Бессонница и боли
не играют важной роли…
Вдруг, из замкнутого круга,
меня вывела подруга,
– тёплым солнечным деньком,
прогулялись мы вдвоём…
И заснул английский сплин,
друг уехал… Я один…
Солнце спряталось за крышу…
Равномерно грудь задышит,
в такт дыханию… Во Сне…
– То подруга Снилась мне…
«С ней одной сидим в обнимку,
растопив обиды льдинку…»
Друг уехал… Я один…
Жду, степенно, смен картин…
Только серых стен окрас,
впечатляет, чинно, нас…
Тех, кто явно по здоровью,
клетки печени чьи, с кровью,
все смешались в день, где шприц,
потерял контроль границ…
С лицом, цвета, прям лимона,
жду другого почтальона,
кто среди тупых невежд,
оправдает слой надежд…
Желтизной блестят зрачки,
словно нацепил очки,
у которых центр оправы,
разлагается отравой…
Разгул мысленной тоски,
враз прервал визит родни…
Мама – это всегда мама,
то любима, то упряма…
Привезла поесть,
попить,
о болезни говорить
стали мы неторопливо…
И ушла… Опять тоскливо…
Вновь хандра летит кругами,
вперёд вынести ногами,
словно хочет гепатит…
Организм мой победит…
Снова встречусь я с друзьями,
Жизнь и Смерть – не за горами…

Неужто Жизнь есть в темноте,
на дне и в сумерках скитаний,
в глубинах гнева, в слепоте,
в тиши и в вое причитаний?

Её там нет…
Зачем же рвать,
цветы идиллии заветной,
нарушив Сон прекрасный ждать,
стонать и плакать безответно?

Бессонной ночью, лунный свет,
отчертит тусклый силуэт,
и на снегу оставив след,
исчезнет на десяток лет…

Промозглым утром, невзначай,
рука заварит крепкий чай, и губы, прошептав: «Встречай»,
добавят с грустью: «Не скучай…»

Морозным днём, снежинок рой,
закружит вихрь озорной,
и, втиснув в транспорт городской,
враз размешают их с толпой…

Туманным вечером рука,
заварит чай наверняка,
и провожая облака,
весь сразу выпьет…
До глотка…

А ночь, в луне и ярких Снах,
прогонит грусть и вечный страх,
и вся в Надеждах и Мечтах,
дождётся тех, кто в лагерях…

Плывёт Твоя печаль,
в круговороте слёз…
В безоблачную даль,
и в пучину грёз…

Пучина та – без дна,
– не слышно чаек крик…
Но Ты ведь не одна,
– С тобою Твой должник…

Он шепчет Тебе вновь,
о том, что знаю я…
Разбитая Любовь,
– Гвоздь программы дня…

Твои глаза горят,
в грубой технике слов…
А ночь с Тобой, как яд,
– Я не вижу Снов…

В твоём тепле дотла,
перегорают Сны…
– Кругом лишь пустота,
и в ней погрязли мы…

Твоё лицо одно,
в калейдоскопе лиц…
И шанса не дано,
– не паду я ниц…

Но гордость неспроста,
переселилась в Мир…
В котором нет «хвоста»,
на безвкусный пир…

В океане, солёном от слёз,
зеленеет один островок…
Может быть, это просто курьёз,
может быть, это тонкий намёк…

Он снабжает пустыню водой,
затопляя Любовью печаль…
Доброта – интеллект основной,
смотрит Сердцем в великую даль…

Этот остров, конечно же, – Ты…
Я на нём – коренной Робинзон…
Ты мне даришь такие цветы,
без которых природа – газон…

Чем же можно ущерб возместить,
что нанёс я за несколько лет?
У тебя мне никак не спросить,
– я заранее знаю ответ…

Вот лежу и мечтаю о Сне,
и не знаю, как дальше мне быть…
Если грустно – плыву я к Тебе,
тот фарватер никак не забыть…

Что подскажешь мне мой островок?
Как увидеть твою Красоту?
Я попал под надёжный замок,
не доплыть на бумажном плоту…