Валерий Рыженко - Рассказы о любви

– Я приеду, Ник, через две недели. Я приеду…

– Приезжай, – словно чужому ответила Ника, когда они входили в здание аэропорта, а когда она садилась в автобус, подвозивший пассажиров к трапу самолёта, отбила слова обратно. – Езжай в Москву. Дети.

После отъезда Ники Сергей стал заглядывать чуть ли не каждый день вечерком в вино – водочные магазины и отсиживать в гостиничном номере до слипания глаз.

«Это не выход, – говорил он, простаивая утром под холодным душем до дрожи, – а где выход? Нужно ехать в Ленинград».

В Ленинграде он остановился в гостинице «Астория».

Утром Ника спешила на работу Сергей часами бродил по Невскому проспекту, уходил к Финскому заливу. Исаакиевский собор, Дворцовая площадь… его не интересовали. Чужой, холодный, дождливый город без Ники.

Через две недели Сергей уехал в Москву. Провожала его Ника с Московского вокзала.

День был сумрачный. Пронизывающий холодный ветер бросался в лицо, выбивая из глаз слёзы.

– Ника. Я могу самолётом улететь. Побудем ещё вместе.

– Какая разница. – Ника пожала плечами. – Самолётом, поездом. Всё равно улетишь или уедешь…

Планы Сергея сбила служба. Ежемесячные командировки. Он часто звонил Нике, но намечавшуюся поездку к ней отодвигала очередная командировка.

Заграница поставила точку на поездках Сергея в Ленинград. Двадцать четыре часа на сборы, подписка и никому ни слова куда. Просто – очередная командировка без звонков и переписки, растянувшаяся почти на два года.

«Вот тогда я и вымер для Ники», – так думал Сергей Вадимович.

Несколько секунд понимания и оправдания Ники и ворох минут обвинений: ведь знала, по крайней мере, догадывалась, могла же подождать…

Подводит память Сергея Вадимовича. Ускользают главные детали. Разборханым он стал. Некоторые воспоминания точные, пробивают душу, а некоторые вызывают ненависть, горечь и злобу к себе: а я? Ведь мог дать весточку! Не в бронированной камере жил…

«Кипяток» в душе остывает, и Сергей Вадимович смотри куда-то вдаль. Это так, но он смотрит не просто вдаль, а вдаль прошедших годов, за которыми видит Сергея.

«Что, Сергей, – думает он, – если бы тебе тогда в твои годы показали и сказали: вот такое будущее может быть у тебя, чтобы ты сказал? Отказался бы? – Он ищет ответ и как бы находит его. – С твоего возраста тебе тогда трудно было что-то решать. А с моего: командировки, командировки, погоня за карьерой… И в этой погоне я прошагал мимо самого дорого в жизни. Разница между нами в том, что ты стремился к будущему, не зная его. А я сейчас живу в нём».

Вернувшись из-за границы, Сергей в тот же день уехал в Ленинград.

В Ленинграде Ники не оказалось. Её родители Павел Иванович – сухонький старичок с опавшими глазами, и Евдокия Филипповна под стать своему мужу на вопрос Сергея: где Ника? – развели руками.

– Уехала она от нас давно. Забрала свои вещи и уехала. А куда – не сказала. Вот фотографию тебе оставила. С сыном. И письмо: не ищи меня, не найдешь ни меня, ни сына, так лучше для нас троих.

Вздёрнулись нервы Сергея. Задохнулся, словно раскаленной железной болванкой врезали под дых. Из Ленинграда в Киев сорвался. У «Тушки» (самолёт ТУ) своя скорость, а у Сергея скорость в мыслях. Проломил бы стенку салона и по воздуху помчался бы. Да ведь сказки в детстве были.

Возле остановки такси в «Борисполе» очередь. Благо, что иностранный паспорт оказался. Он к милиционеру: посади, браток, без очереди, на поезд опаздываю, заграница… Отрывисто, бессвязно, словно из сумасшедшего дома вырвался.

Доехал. Выскочил, словно ошпаренный.

Летняя ажурная с куполообразной крышей кухня, увитая диким (девичьим) виноградом с мелкими чёрно – синими ягодами и Наташа. Только седой волос одолел белокурого.

– Оце дуже добре, – радостно сказала Наташа. – А Ники у меня нет.

– Так почему: оце дуже добро? – сорвался Сергей, не понимая радости Наташи.

– Шукаешь, значит любишь. Не знаю, где она. Не пытай-таки.

– Вы все врёте! Я не верю вам.

– Це твоё дило: верить чи не верить.

– Но ведь где-то же она должна быть?

– Должна. А дэ не видаю. Шукай.

Год Сергей, не предупреждая ни родителей Ники, ни Наташу, наезжал несколько раз в Ленинград и Киев, но Нику не находил. После очередного возвращения из-за границы развёлся с женой. Омертвила она его душу шмотьём, да тряпьём. Потом его снова направили за границу. Вернувшись, опять начал поиски. Подключал своих друзей по Ленинграду, Киеву…, но безрезультатно. Ника словно канула в воду.