Дара Преображенская - Рассказы

«Дорогой сын мой, видно, Богу было угодно, чтобы я отправил тебя учиться врачеванию у знаменитых лекарей, ибо поистине, не чаял я совсем, что буду овеян такой милостью. Был я ярым приверженцем идолопоклонства и чтил его также рьяно, как чтили его отцы и деды мои. Но Бог дал мне такого сына, как ты. Рано лишившись матери, ты был замкнут и одинок, медленно постигал прочный фундамент науки, и тебе это удавалось.

Дорогой сын мой, в тот день, когда ты приехал в Никомидию, чтобы провести несколько дней в праздности перед дальнею дорогою, ты не стал предаваться пьянству, как приятели твои, а продолжал принимать больных, толпою шедших к тебе.

Ушёл я к себе, чтобы не мешать твоему занятию и предался праздным разговорам с гостями. Однако вдруг увидел я, как ввели слепца рабы его, и шёл он, поддерживаемый под руки. Человек этот был средних лет и принадлежал к сословию аристократов, на нём были дорогие одежды и золотые браслеты.

Глаза его были полностью ослеплены, словно присутствовали, лишь, физически.

Увидев его, я в ужасе подумал: «Неужто сын мой хочет, чтобы его побили камнями», ибо случай сей был абсолютно безнадежен. Я надеялся, что ты откажешь ему от целительства, поэтому направился в твои покои, чтобы убедиться в этом. Однако ты не только не отказал ему, но и принял его, как подобает.

Я подумал: «Что же он делает?»

Страх закрался в мою душу, и хотел я образумить тебя и при народе, что был в твоих покоях, увести тебя.

Ты усадил слепого на место его, затем всех попросил выйти, но я остался и продолжал внимательно наблюдать за тобою. И вот Господь явил мне промысел Свой. Ты подошёл к больному и положил руки свои на глаза его. Болящий вскрикнул, ибо боли вдруг пронзили его, но это продолжалось всего мгновение.

Затем он ушёл, поддерживаемый рабами, как прежде, но только он ступил на крыльцо, как закричал: «Я вижу! О, боги, я вижу!» Весь народ устремился к нему, я же подойдя, спросил: «Неужто и в самом деле ты видишь?»

«Да», – ответил оздоровевший слепец.

Это настолько поразило меня, что я сразу же закрылся в пристрое и не выходил оттуда два дня. Не мог я поверить, что возможно такое. Может, разве, слепец прозреть? Затем вышел я и, подойдя к тебе, сказал: «Хочу стать христианином».

Вид твой выразил настоящее удивление такою переменою во мне, но ты спокойно сказал: «Что заставило тебя обратиться в истинную веру, отче?» Я был так растерян, что ничего не мог ответить на слова твои. Но на следующий день ты привёл меня к своим священникам, и они крестили меня святой водой и плотью Христа, дав мне просфору, которую я вкусил.

С тех пор, невзирая на преследования властей, посещаю я собрания христиан и слушаю проповеди учеников Иисуса. Они оказывают на меня благотворное воздействие, и ещё сообщаю тебе, сын мой, что ученики собираются воздвигнуть здесь храм Учителя.

Болящие же и страдающие со всех концов города спрашивают, где ты; кои сами, а кои на колесницах отправляются к тебе за исцелениями».

Колесница остановилась напротив роскошного дворца, огромные размеры и убранство которого подчёркивало ту роскошь, где «купался» весь императорский двор.

Полы были покрашены тонким слоем золота, везде стояли величественные скульптуры человеческих тел, выполненные римскими и греческими мастерами: спортсмены, атлеты, гимнасты, а, также, боги – Венера, Зевс и легендарный громовержец Гермес, повелевающий стихиями и силой Земли.

Император Максимиан производил впечатление властного человека средних лет. Он сидел в величественной позе на троне в роскошном облачении, расшитым золотом. С правой стороны стояли советники, с левой – придворные, среди которых был Евфросиан. Он вышел вперёд и поклонился:

– Это – мой новый ученик Пантолеон. Именно о нём я говорил Вам.

Юноша поклонился, на нём были красивые одежды, какие он надевал, лишь, в редких случаях.

Максимиан внимательно оглядел юного лекаря.

– Так ты и есть тот самый талантливый целитель, и имя твоё Пантолеон из Никомидии?

– Моё имя Пантелеймон.

Лицо императора выразило удивление.

– Пантелеймон значит всемилостивый. Ты изменил своё имя?

– Да.

Максимиан усмехнулся:

– Что ж, оно больше подходит тебе. Слышал я, что ты целишь всех, обратившихся к тебе: и богатых, и бедных. Так ли это?

– Да.

– Правда ли то, что совершаются чудеса, и больные в один раз становятся здоровыми?

– Если так говорят, значит, это правда.

– Ну что ж, в моей империи нужен такой лекарь. Слышал я, также, что ты собираешься вновь в Никомидию. Чем же вызвана такая спешность, если бы я мог даже оставить тебя при дворе?